В среду решением парламента "Великая Социалистическая Народная Арабская Джамахирия" — так страна называлась при Каддафи — была переименована в "Государство Ливия". А вот какая судьба ждет теперь "Боливарианскую республику Венесуэлу", названную так Уго Чавесом, пока не ясно. В Европе мы при оценке событий в Латинской Америке не всегда понимаем, как там и что работает. В действительности, одно из самых важных событий последних двух суток вокруг Чавеса — это даже не сегодняшняя поездка к нему в Гавану президента большой Аргентины Кристины Фернандес де Киршнер (как сообщается, с Библией и крестом), а приезд в Венесуэлу на "заочную инаугурацию в отсутствии" президента маленького Уругвая Хосе Мухики.
Хосе Мухика навещал Чавеса еще после первой операции и даже на правах ветерана фамильярно потрепал его по щеке. В Латинской Америке Мухика — большой моральный авторитет: бывший левак-подпольщик, отсидевший у себя в стране в тюрьме при военной диктатуре. Но теперь Мухика — президент, а его Уругвай — председатель южноамериканского союза МЕРКОСУР.
Кстати, характерно, что следующим к Чавесу подошел экс-президент южноамериканской Республики Парагвай: тоже левак, хотя и бывший священник, Луго, которого свергли у себя в стране, но в компании латиноамеркианских левых продолжили признавать.
Затем к лидеру Венесуэлы подошел Эво Моралес, президент Боливии, которого в Южной Америке называют главным учеником Чавеса. Именно в Боливии была еще до Венесуэлы опробована национализация иностранных нефтегазовых активов. И вот этот сцементированный Чавесом южноамеркианский союз левых в нынешних спорах венесуэльской власти и оппозиции о порядке инаугурации был на стороне властей. Там это много значит.
Чавес познакомил своих коллег с необычными сотрудниками президентского дворца, личными врачами президента Венесуэлы, которых ему прислали оттуда, откуда "левый марш" когда-то начинался — с Кубы.
Кстати о терминах. Доподлинно известно, что самый простой способ обратить на себя внимание Чавеса, когда стоишь в толпе журналистов, это крикнуть ему не "Господин Президент", а "Команданте!". Он тогда сразу откликается. Что, по идее, очень странно. Ведь Чавес — бывший десантник-подполковник, а "команданте" — это эквивалент звания "майор". Но зато такой титул был у командиров повстанческих колонн, например, у Че Гевары или Даниэля Ортеги. Чавес же в прошлой жизни был сидельцем-организатором неудавшегося госпереворота. Но, как мы уже видели, у повстанцев он в почете. Попробуем разобраться, что будет теперь, когда день своей инаугурации Чавес встретил в клинике после четвертой онкологической операции.
За эти годы мы видели Чавеса очень разным. То он в полной мере оправдывает репутацию Венесуэлы как страны не латиноамериканской даже, а зижигательно-карибской. То, конечно, бодрится, но бредет к самолету, чтобы лететь на очередную операцию на Кубе, чтобы, впрочем, через какое-то время вновь явить себя на митинге однопартийцев-краснорубашечников.
Но бывает Чавес и другим: с глазу на глаз, каким он представал во время четырех наших с ним интервью: и в Каракасе, и в Москве. Тогда он — никакой не пламенный митинговый трибун, а сдержанный и даже расчетливый мыслитель, который, впрочем, за словом в карман не лезет.
— Несколько вещей на злобу дня. Я вам процитирую официальное заявление США, которые говорят, что покупка Венесуэлой российского оружия превышает ваши оборонные потребности. Что вы на это скажете и каковы же эти самые оборонные потребности?
— Это заявление — часть, я так скажу, абсурдной претензии США на роль хозяев мира. Кто сказал, что у США есть право определять оборонную концепцию Венесуэлы? Это право есть только у самой Венесуэлы: мы освобождаемся от американской империи. Есть международные механизмы объявления эмбарго на поставку оружия. Я думаю, если такие механизмы применять, то в отношении США. Потому что это они вторгаются, они — бомбят, они — убивают.
Как-то на венесуэльском параде диктор сказал следующее: "Враг! Если на поле боя ты попал в тень, убегай! Над тобой — славная венесуэльская авиация!". Оратор таким образом представил новые российские Су-30. И, если в 2008 году после Осетии, российские стратегические бомбардировщики Ту-160 в Венесуэлу прилетели и улетели, то вся остальная техника осталась, а, значит, требует запчастей. То есть, что бы там ни случилось, по идее, Каракас и Москву будет еще многие десятилетия связывать наследие последнего десятилетия. А что было до этого?
Нас, как представителей страны-производителя "Калашникова" пустили в расположение третьей столичной дивизии армии Венесуэлы. И вот вам имевшиеся там до этого бельгийские ФАЛы. Не к ним, но ко многим другим видам оружия из НАТО (из-за давления со стороны США) венесуэльцы после прихода к власти Чавеса остались без запчастей. Тут и пришла Россия.
— Господин президент, чего вы ждете от этого открывающегося сотрудничества с Россией?
— Суверенитета.
А ведь именно его Венесуэла чуть не лишилась, когда Чавес в 99-м уже избрался в президенты и объявил о своем видении будущего страны и мира. Какое же оно и почему "чавизм" еще точно даст о себе знать?
Каракас находится в котловине. Внизу — буржуазный центр. Точнее, бывший буржуазный центр. Потому что из-за социалистических экспериментов Чавеса с фиксированными и контролируемыми ценами теперь и там бывают перебои с продуктами. А на холмах — вечно голодные трущобы. Нефть в Венесуэле была всегда, но раньше нефтедоллары оседали где-нибудь в Майами и только при Чавесе сюда провели электричество и фуникулеры, стали строить школы и амбулатории, куда приехали кубинские участковые. Пусть часто в финансах Чавес и распылялся, а валютный контроль с анкетами в "обменниках" породил черный рынок.
Вот именно с этих холмов спустились, во-первых, новые солдаты новой венесуэльской армии, которые знают разницу и верны. Такое превращение былой армии в рабоче-крестьянскую Чавес задумал, будучи, естественно, весьма впечатлен попыткой переворота 2002 года, направленного уже против него: вот на этих кадрах он сначала под арестом, а потом — вновь приветствует толпу сторонников.
Кстати, об однопартийцах-краснорубашечниках. Еще когда мы впервые пробивались к Чавесу за интервью, то услышали похожий на "глотающий" кубинский акцент его охранников. Они и были кубинцы. Недаром Чавес весьма подружился с гениями политического и физического выживания братьями Кастро, стал снабжать их нефтью, а они его — не только охранниками, врачами и энергосберегающими лампочками, но и советами. Как Фидель когда-то интегрировал все революционные организации в одну партию, так и Чавес создал свою "Единую социалистическую партию", которую по венесуэльскому гостелевидению на советско-кубинский манер и называют просто "Партия".
Именно в эту партию входит избранный вместе с Чавесом и названный им своим преемником вице-президент Николас Мадуро, бывший водитель столичного общественного транспорта, женатый на теперь генпрокуроре республике, а до этого спикере парламента Силии Флорес. Естественно, такой их карьеру сделал именно Чавес.
Наконец, есть самые громкие краснорубашечники: своего рода венесуэльский Комсомол: молодежное движение имени Франсиско Миранды. В 2006 году прошел слух, что именно им достанется часть новеньких "Калашниковых". Власти это отрицали, говоря, что это возможно только в случае крайней необходимости.
У тогдашнего министра информации Венесуэлы Вильяма Лары я спросил, а в чем эта необходимость может проявиться. "В Латинской Америке есть очень горькая и очень длинная история прямого и косвенного вмешательства Соединенных Штатов Америки во внутренние дела. США открыто финансируют наших правых из своих федеральных фондов", — ответил тогда он.
Этот наш собеседник потом погиб в автокатастрофе, а должен бы стать соперником на выборах губернатора штата Миранда для Энрике Кабрилеса Радонски: потомка иммигратов-ашкенази из Польши и России, который теперь — не только губернатор штата Миранда, но и лидер еще недавно зажатой в угол властями (но и самой хилой и раздробленной) венесуэльской правой оппозиции. Теперь он требует новых выборов. Но даже, если они вдруг пройдут и Кабрилес вдруг выиграет (что маловероятно на фоне того, как болезнь Чавеса мобилизовала его сторонников на недавнем голосовании в парламент), Кабрилес — уже ограничен той частью наследия Чавеса, что связана с нефтью.
После пожаров на нефтеперерабатывающих заводах, после исхода и часто эмиграции старых кадров, после показных акций у предприятий нефтянки с преимущественно иностранным капиталом Чавес смог вновь консолидировать венесуэльскую нефтяную компанию PDVSA и сделать ее, вновь безусловно государственную, одним из новых столпов нового огосударствленного мирового нефтяного рынка.
Именно PDVSA — партнер в любом совместном предприятии для нефтяников-иностранцев. Естественно, доли в этих СП могут меняться, но по правилам игры менять их трудно. Ссейчас более 51% всегда остается за венесуэльцами. Проблема в общем-то одна: сам уникальный Чавес — болен, и в Венесуэле, конечно же, будут перемены. Но и наследие Чавеса уже никуда не денется.
У тогдашнего министра информации Венесуэлы Вильяма Лары я спросил, а в чем эта необходимость может проявиться. "В Латинской Америке есть очень горькая и очень длинная история прямого и косвенного вмешательства Соединенных Штатов Америки во внутренние дела. США открыто финансируют наших правых из своих федеральных фондов", — ответил тогда он.
Этот наш собеседник потом погиб в автокатастрофе, а должен бы стать соперником на выборах губернатора штата Миранда для Энрике Кабрилеса Радонски: потомка иммигрантов-ашкенази из Польши и России, который теперь — не только губернатор штата Миранда, но и лидер еще недавно зажатой в угол властями (но и самой хилой и раздробленной) венесуэльской правой оппозиции. Он же главный соперник Чавеса не недавних президентских выборах. Теперь он требует новых выборов. Но даже, если они вдруг пройдут и Кабрилес вдруг выиграет (что маловероятно на фоне того, как болезнь Чавеса мобилизовала его сторонников на недавнем голосовании в парламент), Кабрилес — уже ограничен той частью наследия Чавеса, что связана с нефтью.
После пожаров на нефтеперерабатывающих заводах, после исхода и часто эмиграции старых кадров, после показных акций у предприятий нефтянки с преимущественно иностранным капиталом Чавес смог вновь консолидировать венесуэльскую нефтяную компанию PDVSA и сделать ее, вновь безусловно государственную, одним из новых столпов нового огосударствленного мирового нефтяного рынка.
