10 февраля патриарху российской сцены и кино Владимиру Зельдину исполнилось 98 лет.
Владимир Зельдин выходит на сцену, и зрительный зал взрывается аплодисментами. Трехчасовой мюзикл "Человек из Ламанчи" — на одном дыхании. Роль Дон Кихота — воплощенная мечта. Романом Сервантеса Зельдин грезил с детства, когда еще учился в московской семилетке с военным уклоном и чеканил шаг по Красной площади.
"Сталина на мавзолее не было, но были Ворошилов и Буденный, все военачальники. Мы в конце парада шли. Волнение было большое. Очень трудно было по брусчатке идти", — вспоминает артист.
Все не просто так , уверен Владимир Михайлович, если в 1937-м семью миновало кровавое колесо репрессий.
1941 год, съемки фильма "Свинарка и пастух". Москва. Сельскохозяйственная выставка. Пырьев негодовал — у актеров красные от слез глаза. Каждый день — тревожные сводки с фронта. Немцы наступают, а в кадре поет и танцует счастливый горец Мусаиб Гатуев.
"Уже были налеты. Затемненная Москва. Мы дежурили на крыше — тушили "зажигалки", — рассказывает Зельдин.
Редкое амплуа — лирический любовник, сказал Зельдину мастер, вручая диплом. И редкая верность — Театру армии — Красной — советской — российской. 68 лет на одной сцене.
Роль-судьба — Альдемаро. Красавец, аристократ. Сколько сердец разбил! Послевоенная премьера. В стране — разруха, голод, а на сцене — гимн всепобеждающему искусству. Владимир Зельдин учителя танцев играл 40 лет. История театра не знает подобных примеров. Ни разу не заболел, не сорвал спектакль.
Годы спустя спектакль "Учитель танцев" трансформировался в "Танцы с учителем". И это уже про него, Владимира Зельдина, неисправимого романтика, великого артиста. Менялись эпохи, трибуны и лозунги, а он выходил на сцену и играл.
"Культура победит коррупцию, преступность и все негативные явления нашей жизни, — уверен артист. — Я не хотел бы жить в другой стране. Никогда".
Свое 98-летие Владимир Зельдин встречает на сцене. После спектакля к нему за кулисы, как всегда, придут зрители, чтобы сказать "спасибо", взять автограф, спросить о чем-то самом главном, и он обязательно вспомнит слова своего Дон Кихота: "Самое худшее безумие — видеть жизнь такой, какая она есть, забывая, какой она должна быть".
