5 марта 1953 года советское правительство сообщило о смерти Иосифа Виссарионовича Сталина. Одни мемуаристы сообщают о неслыханной скорби и растерянности, овладевшей советскими людьми: "Как же мы без него жить-то будем?". Скорби, вылившейся в массовую Ходынку на похоронах вождя. Милиция и МГБ оказались явно не готовы к многотысячной давке в центре Москвы. В других воспоминаниях можно встретить описание с трудом замаскированной или даже вовсе не замаскированной радости, что тоже можно понять. У слишком многих людей единственная надежда на избавление их самих или их ближних от сумы и тюрьмы связывалась со смертью вождя. "Некролог, который я ищу, будет на первой странице" – и вот он действительно на первой, аршинными буквами.
Такое неравнодушие понятно. Тридцать лет правления – очень большой срок по любым меркам. Даже не обязательно демократическим. Очень немногие абсолютные монархи прошлого правили дольше, и всегда их смерть также сопровождалась у кого скорбью и растерянностью, у кого ликованием по поводу смерти тиранического правителя и надеждой на перемены. Даже в XX веке – веке диктатур – очень немногие авторитарные правители превзошли Сталина по длительности правления. Божественный вождь божественным вождем, но смерть всех равняет. И к тому же внезапно равняет.
Конечно, в иных случаях неравнодушная реакция подданных довольно скоро сменяется прежним равнодушием. "Король умер, да здравствует король!", а далее все течет более или менее прежним чередом. Но в случае с 5 марта 1953 года все было не так, о прежнем порядке было говорить уже невозможно, что и объясняет доселе сохранившийся интерес к этой порубежной дате. Смерть Сталина точно делит советский период отечественной истории на два равных этапа. Первый – с 1918 по 1953 годы – период пассионарный, отличающийся неслыханной преобразовательной энергией, великими переломами русского хребта и неслыханной же кровавостью. Второй – с 1953 по конец 1980-х годов, когда Советский Союз вообще кончился – период обскурационный, для которого свойственно явственное затухание и преобразований, и репрессий. Это период, когда в отношениях между властью и народом торжествовала все более примирительная политика, отчего его принято называть вегетарианским. Слово явно неприменимое к сталинскому тридцатилетию.
Причем эта примирительная политика началась практически сразу. И башмаков не износив за гробом товарища Сталина, его наследники предприняли серьезное облегчение налогового бремени на колхозников и отменили действовавшее с 1940 года рабочее законодательство, запрещавшее увольнение по собственному желанию и каравшее уголовным преследованием не только прогул, но и опоздание на работу на 20 минут. Наконец, массовая реабилитация заключенных по политической 58-й статье. Причем, все эти "помягчения" состоялись еще до XX съезда и официального осуждения культа личности.
С тех пор политика оставалась более или менее постоянной, знаменуя исторический разрыв. Первый период советской истории – социализм с нечеловеческим лицом, второй период – с лицом человеческим в той мере, в какой это вообще возможно.
При Горбачеве была предпринята попытка придать социализму еще более человеческое и даже неслыханно человеческое лицо, после чего, не выдержав нагрузки, система рухнула. Но это уже другой исторический период.
