Чеченцы, оказавшиеся на Западе, — особое явление рубежа тысячелетий. Это не самая сладкая доля, и, будучи оторванными от родины, они пытаются реализовать себя в чуждых условиях. Привыкнуть к этому трудно, и у всех это выходит по-разному. В Сети можно найти шальные карты Европы с прикидочными оценками, где сколько чеченцев в Старом Свете. Пропорции примерно такие: на первом месте Германия, потом — Польша и Бельгия. В скандинавской Норвегии чеченцев — никак не меньше десяти тысяч.
Настоящую Норвегию в центре Осло можно не искать — она без туристов и джемперов с оленями. В спортивном зале в пригороде — Пакистан, Сомали, Чечня. За свои виды на жительство почти никому не пришлось бороться. 15 лет назад норвежцы пускали всех, статус беженца давали тысячам, не спрашивая, кто откуда.
До Муслима Садаева легенды и национальность даже не проверяли. Тест на знание родного языка ввели уже для мигрантов второй волны — в 1999-м, когда от войны уезжали аулами. Селились все вместе, вместе ходили в школу.
"Мы сразу поняли, что без языка — никуда, и начали его интенсивно учить. Были те, кто через три месяца уже хорошо говорил. И по тем временам с работой не было трудно", — вспоминает мигрант Садаев.
Мигранты с Северного Кавказа делят пригороды с арабами. Власти давали квартиры подальше от Осло. Город Драмен, знаменитый тем, что здесь был убит самый почитаемый норвежский святой — Халльвард, теперь все называют Драменнюртом, как Хасавюрт. Здесь больше всего чеченцев.
Руслан в Драмене с 2003 года, но дома — это все равно в Грозном. Норвегия ценит чеченцев за трудолюбие — они хорошо строят, занимаются перевозками, охранным бизнесом.
Спорт — это обязательно, даже Руслан в перерывах между лекциями (он преподает в художественной школе) ведет занятия по каратэ. Его работы — в лучших галереях Осло. Серия портретов чеченских старейшин — самая любимая у норвежцев.
"Чем я дальше от дома, тем больше о нем думаю. Меня три раза свари в кастрюле — норвежцем не стану", — признается Руслан Хасханов, член Союза художников Норвегии.
На одной норвежской кухне все — по чеченским законам. Много чеснока — для чесночного соуса к галушкам. Продукты в Норвегии неприлично дорогие (за ними здесь ездят в соседнюю Швецию), но стол для гостей обязательно должен быть полным, богатым. И жена не присядет, пока разговаривают.
Асаевы уехали 8 лет назад. Сначала жили на пособие в 22 тысячи крон (это 3 тысячи евро на семью). Получили квартиру и сразу начали работать. Асламбек занимается рыбой, Раиса — медсестра. Четверо детей подняли. Старший — юрист. Никто никогда не спросил у них, зачем приехали. Вопросы стали появляться лишь недавно — после Бостона.
"Они, когда спрашивают, кто ты, сразу пальцем показывают — мол, воюете, но никогда не скажут. Но они начали думать: зачем мы всех вас пустили", — говорит Асламбек Асаев.
После Брейвика норвежцы стали будто лучше видеть. Заметили, что под Осло слишком высокая мечеть, — минарет выше, чем положено. В центре появились зоны, где действуют законы шариата. А под крышей одной из независимых организаций и вовсе могли сидеть авторы экстремистского сайта Kavkaz Center. Открывая границы, Европа пустила в себя что-то лишнее.
Что там было в Норвегии, еще нужно проверять, а вот в Финляндии все совершенно официально. Сайт не просто работает — на улице Булеварди, 2 сидит веб-мастер, часть руководства, по некоторым данным, именно по этому адресу находятся серверы. Власти Финляндии это не смущает — три года назад, давая ресурсу прописку, на пресс-конференции с приветственной речью выступила министр национального развития страны.
Сайт, который бостонские братья читали как учебник, правозащитник Юха Молари пытается закрыть два года. 200-страничный документ, отданный в полицию, был потерян. Полиция вспомнила о нем несколько дней назад — в Финляндии испугались, что США могут включить их страну в черный список государств, поддерживающих терроризм.
"Это очень странная ситуация. Сайт нужно немедленно закрывать", — считает Юха Молари.
Еще внимательнее теперь будут и власти Ниццы — на Лазурном берегу осели чеченцы, приблизительно триста человек. С арабского квартала в Ницце все начиналось. У собора Нотр-Дам появилась первая мечеть. Чеченцы живут в районе улицы Абер, в меблированных апартаментах. Работают. Все так же, как и в Германии, Бельгии: строительство, охрана, сфера обслуживания, но, судя по полицейским сводкам, есть еще кое-что. Массовые драки с североафриканцами, попытки взять под контроль целые кварталы. Это тоже интеграция. Выросло новое поколение. Националистические партии в Европе готовятся ужесточать законы.
"Не надо связывать нашу партию с антимигрантскими настроениями. За последние 30 лет мы следовали лишь одним курсом — не давать крышу экстремизму. Мы не против того, чтобы мигранты становились частью нашей жизни, но нужно помнить, что Норвегия — маленькая страна, и ее возможности ограничены", — подчеркнул представитель норвежской Партии прогресса Мазьяр Кешвари.
Даже спустя десять лет европейский паспорт есть не у всех, кто уехал — не все торопятся выбирать, гражданином какой страны хотят называться. Почти все часто ездят домой, в Россию. Очень многие хотят вернуться, и никто не боится в этом признаваться.
"Чем дольше живу тут, тем больше хочется домой", — вздыхает Асламбек Асаев.
"Без Кавказа, без России я не понимаю, как жить. Это не мое", — считает Руслан Хасханов.
