120-летие со дня рождения Владимира Маяковского – праздник не только для России. Единственная дочь поэта Патрисия Томпсон, она же Елена Владимировна Маяковская открыла его творчество для американцев. О своем отце и о том, как в США восприняли советскую классику, она рассказала в интервью телеканалу "Россия 24".
"Называйте меня Еленой Владимировной, пожалуйста", — говорит дочь великого поэта, прежде чем начать рассказывать историю своего появления на свет. Ее мать Элли Джонс (Елизавета Зилберт) в то время разошлась со своим мужем, англичанином и стала строить карьеру модели. Тогда на Седьмой авеню были в моде поэтические вечера, гостьей которых становилась и Элли. На одном из них она и познакомилась с советским поэтом. "Конечно, она знала, кто он, и однажды, еще до своей иммиграции, видела его в России с Лилей Брик", — говорит Елена Владимировна. Поэт сразу обратил на собеседницу внимание, потому что она была не только хорошенькой, но и умной, увлекалась поэзией и читала стихи не только на родном русском, но и еще на трех языках. Роман начался с вопроса: "Как делать стихи?" (так называется одна из книг Маяковского, где он разъясняет, что такое творческий процесс). Что великий поэт ответил на вопрос – неизвестно…
Патрисия Томпсон видела своего знаменитого отца один раз в жизни. Ей тогда было три года. "Мы поехали во Францию с друзьями. Никто не знал, что Маяковский тоже во Франции, но их общая знакомая увидела мою мать со мной в Ницце и поехала в Париж к Маяковскому и спросила, знает ли он, что Элли Джонс с его дочерью тут. Он был в шоке, тут же сорвался в Ниццу, пошел к моей матери и объявил: "Я здесь!". Я помню его длинные ноги. Высокий мужчина, я сижу у него на коленях и играю с, как я потом поняла, его черновиками", вспоминает дочь классика советской литературы. Много лет спустя, во время визита в Санкт-Петербург в музее Маяковского она увидела рукопись тех времен с детскими каракулями на полях. "Я вспомнила, как я их рисовала – цветочки с листиками. Мама тогда шлепнула меня по руке, но он жестко сказал: ты никогда не должна бить ребенка. Он любил детей и любил меня. В Москве в его записной книжке было только одно слово – "Дочка". Никто не понимает, насколько это было рискованное признание: мы жили в Америке, он – в СССР, и если бы на родине кто-то узнал, что у пролетарского революционного поэта в капиталистической стране дочь – разразился бы скандал, моя мать и я оказались бы в огромной опасности", — говорит она. Многие годы сам факт существования наследницы Маяковского был в России неизвестен. Считает ли она это обидным для себя? "Я довольна тем, что есть сейчас. Музей Маяковского признал меня и моего сына его наследниками, и мне этого достаточно. У меня есть письмо, пара набросков, портрет моей матери кисти Давида Бурлюка, и больше мне ничего не нужно. Мне хочется одного: чтобы люди научились понимать творческий гений Маяковского", — говорит дочь поэта.
Елена Владимировна всегда интересовалась жизнью Маяковского и старалась понять его. "Понимаете, он рано остался без отца. Пока он не приехал в Москву, у него не было мужчины, с которого он мог бы брать пример. Его воспитателями в Москве стали Осип Брик и Давид Бурлюк – он ведь был совсем наивный молодой человек из грузинской провинции. Кстати, он всегда гордился тем, что родился в Грузии. Моя мать рассказывала, что он мог стоять в Нью-Йорке на углу улицы, бить себя в грудь и кричать: "Я родился в Грузии!". Грузия в то время была частью России, так что он был и грузином, и русским одновременно. Ему, наверное, было бы сложно понять сегодняшнюю напряженность между Россией и Грузией. Он очень любил Россию, желал ей процветания и надеялся, что революция станет для нее спасением. Но люди, получившие абсолютную власть, забыли о стране", — говорит она.
В октябре 1926 года Маяковский написал письмо "двум Элли" – своей дочери (маленькой Элли) и ее матери (большой Элли). "К счастью, тогда не было компьютеров, и оно написано от руки, — говорит Елена Владимировна, — и я верю, что оно написано от всего сердца. Он писал, что любит нас и хочет увидеть, и надеется, что мы встретим его с распростертыми объятиями".
Первая попытка популяризации Маяковского в США, приуроченная к его 100-летнему юбилею, по словам Елены Владимировны, не удалась. Многие приглашенные потребовали за участие гонораров, которые дочь поэта заплатила из своего кармана, а Иосиф Бродский вообще не захотел обсуждать свой приезд на это мероприятие.
