Больничная клоунада появилась в 80-е годы прошлого века в Америке и быстро распространилась по миру. 7 лет назад она добралась до России, и в Москве начала работать благотворительная организация оказания социально-психологической помощи детям с тяжелыми заболеваниями "Доктор-клоун". В этом году благотворительный проект "Доктор клоун" стал претендентом на премию "Звезда Театрала" в номинации "Лучший социальный эксперимент". И за них еще можно проголосовать на сайте премии.
Престижная премия это, безусловно, замечательно, но главное в больничном клоуне, по их собственному признанию – желание дарить радость тем, кому она больше всего нужна. И, конечно, красный нос. Кстати, в обычной жизни доктора-клоуны совсем не доктора и вовсе не клоуны, они работают в привычных нам совершенно разных отраслях. Как, например, больничный клоун Иван Тутунов. С Иваном нам удалось встретиться только на выходных, загруженность рабочей недели не оставляет ему времени на общение с журналистами. И даже про субботу он сразу предупредил, что готов поговорить только после того, как съездит к детям в РДКБ (Российскую детскую клиническую больницу).
- Иван, случается, что взрослые, самодостаточные, получившие интересные профессии люди в свои личные выходные ездят в детские больницы. Но дальше происходит странное. Там, то есть в этих больницах, они снимают с себя цивильную и в вполне модную одежду и надевают забавные костюмы, гримируются и становятся клоунами. Я все правильно поняла?
- Так и есть. У нас есть определенные правила работы в больнице, начиная с того, что мы всегда ходим вдвоем. Приезжаем и решаем, в каком отделении работаем сегодня. В "гражданской" одежде, идем туда поговорить со старшей сестрой, с врачами, чтобы понять обстановку: можно ли к ним, к конкретно к кому из детей стоит заходить в палату. Если у докторов есть время, мы «проходим» с ними по каждому ребенку, выясняя, в каком они физическом и моральном состоянии, как проходит лечение, какова семейная ситуация. Эту часть мы называем трансмиссией. И только после этого возвращаемся в гримерку: переодеваемся, гримируемся, берем реквизит и идем к детям.
- Эти "выходы на сцену" — нереализованная страсть к лицедейству?
- Конечно, мне нравится клоунада. Не только больничная, любая. Но я никогда не думал о профессии артиста, как о призвании, у меня никогда не было цели стать клоуном. Пока примерно три-четыре года назад я не познакомился с "Доктором клоуном". Узнал, мне понравилось...
- А что такого произошло в вашей жизни 3-4 года назад?
- Это был случай. Я давно искал возможность работать с детьми. У меня есть обычная работа, и она никак не связана с благотворительностью, а я люблю детей, и все никак не мог решить, куда пойти помогать: то ли в детские дома, то ли в больницы. Потом познакомился с людьми, оказавшимися больничными клоунами. Мне показалось это интересным. Я прошел собеседование, меня взяли на обучение.
- Вы так легко рассказываете о том, как стать больничным клоуном, но, насколько мне известно, получить статус доктор-клоун непросто: на первом этапе всех желающих ждет довольно суровый кастинг. И это при том, что в остальной благотворительности люди нарасхват: только придите, умоляют – всем найдем дело.
- Четыре года назад было чуть легче, но последний набор у нас был очень жестким: мы поставили много ограничений, установили возрастную планку — не принимаем людей младше 24 лет. Дело в том, что мы нацелены на долгосрочность, поэтому нам нужны те, для кого это осознанный выбор, кто приходит надолго. А до определенного возраста такая стабильность — редкость. Конечно, по молодости многим присуще желание спасти мир, но с годами оно проходит. И это нормально, мы все через это прошли. Но мы хотим работать с теми, кто принял взвешенное, осознанное решение — без эмоционального страстного порыва. И дело не в том, что мы так хотим, чтобы подготовить хорошего клоуна, требуются немалые денежные средства, и у нас нет возможности их тратить бездумно. А, помимо денег, это еще и нематериальные вложения. Мы также предпочитаем набирать тех, кто уже устроил свою жизнь (хотя здесь бывают исключения), опять-таки потому, что, устроившись на работу можно обнаружить, что при большой загруженности времени на больницу не будет. И в этом случае наши усилия пропадут впустую.
Так вот, что касается последнего набора, было подано 150 анкет, из них отобрали мы 70. Выпустили 7 человек.
- Помимо того, что территориально "арена" находится в больнице и перед выступлением надо провести санобработку, чем-то еще отличаются ваши выступления от тех, что дают цирковые клоуны?
- Безусловно. Наша цель — не работа аниматорами. Нам важно помочь детям и их родителям справиться с очень непростой ситуацией. И мы действительно помогаем. Бывает по-разному. Довольно часто мы помогаем начать принимать пищу после операции — наши "методы" действуют безотказно. Как-то раз в Балашиху (отделение детской онкологии центра (диспансера) в Балашихе — Вести.Ру) я прихватил гитару. Заходим в одну палату, а там девочка в коме, и рядом папа сидит молча. Все понятно, он ждет... Увидел нас и говорит: "Ни к чему все это, ребята". "Ничего страшного", — отвечаем, и я начинаю петь грустную песню на английском. И тут мы понимаем, что сейчас что-то произойдет. Смотрю, у папы слезы текут, у меня комок в горле, мой коллега, прочувствовав, что тоже начнет плакать, выскочил коридор. Может показаться, что мы никак не помогли — ребенку легче не стало. Но не менее важно, что у папы была разрядка, мы же работаем не только с детьми, но и с родителями, и с докторами. Кстати, доктора всегда клоунам рады, с ними немного пошутишь, а они веселятся почти как дети. И с радостью помогают нам.
Но самый запомнившийся случай произошел не со мной. Один мой коллега вошел в палату, где неподвижно лежала маленькая девочка. И мама, увидев клоуна сказала: "Нам ничего не надо. Она уже 3 недели лежит, не ест, не пьет, у нее депрессия". "Неважно", — ответил он и начал общаться с девочкой, шутить, играть с ней. Неожиданно она встала и начала с ним танцевать. Он пошел в следующую палату, а мама в коридоре догнала его, стала обнимать, плакать, приговаривая, что он вернул ее дочь к жизни. Конечно, так бывает не всегда, но мы действительно стараемся оказывать помощь.
- Даже по вашему усталому виду сейчас понятно, сколько сил отбирает такой веселый клоунский выход. Собственно, как и любая благотворительность, завязанная на близком контакте с больными детьми, сиротами или стариками в домах престарелых. При этом каждый волонтер, кого ни спроси, говорит, что отдача — огромная. А в чем эта отдача выражается?
- Я ловлю огромный кайф. Всегда, когда помогаешь, человеку, ловишь кайф.
- Не думаю, что всем это так очевидно.
- Надо попробовать хоть раз, чтобы прочувствовать. Иначе действительно придется объяснять на пальцах, что такое счастье, а человек все равно не поймет. То, что лежит на поверхности: валяешь дурака — и дети смеются, и ты сам смеешься. А смеяться приятно. Еще я очень люблю детей. Наверное, если бы не любил, это было бы совсем невозможно.
- Я знаю, что у вас у всех есть клоунские имена. Вас как зовут?
- Сейчас я клоун Флинт, но думаю, что меня ждет метаморфоза. Когда я только начинал, я не знал, кем хочу быть. Мне предложили Флинта, и я согласился. А сейчас я понял, что должен быть другим. Мы все растем, и клоуны растут тоже. Пришло время сменить имя.
- Как создаются спектакли? Это импровизации, или вы репетируете номера заранее?
- Никаких репетиций, все экспромт. Нас обучают основам актерского мастерства, я прошел кучу тренингов по пантомимам, по тому, как делать шарики или фокусы, посвященные импровизациям. Когда я только начал заниматься, к нам приехали французы, они рассказывали, как работать в паре. Кроме того, мы ходим на занятия к психологам. Недавно была лекции на тему "Контактная импровизация". Да, нам дают инструменты, но все равно каждый раз это экспромт.
- Получается, что вы должны быть не только клоунами, но и с психологами. Ведь, каждый раз вы попадаете в нетривиальную ситуацию, и надо мгновенно сориентироваться в ней. А без подготовки это не так-то просто.
- На самом деле, если ты внимательно относишься к людям, то занятия психологией не требуются. Странно прийти к грустному человеку и с ходу начать шутить. Если кто-то заболел, ты не предложишь ему пойти играть в футбол. Это очень простые истины. Кроме того надо помнить, что есть дети, которые боятся клоунов — клоуны могут быть страшными. В основном боятся, конечно, малыши. Но мы стараемся не накладывать много грима, чтоб им не было страшно. Но иногда все равно приходится начинать общаться из-за дверей: ребенок еще тебя не видит, ты только пускаешь пузыри в палату, или он слышат, как ты играешь на гитаре. Еще можно присесть на корточки, чтобы не выглядеть пугающе большим. Кроме того, нам всегда доктора подсказывают, кто в каком состоянии: если ребенок после операции и уставший, либо ему нельзя ни двигаться, ни смеяться. Тогда мы просто фокус покажем.
- У российской благотворительности по большей части женское лицо. Мужчины предпочитают давать деньгами. А как обстоят дела у клоунов?
- У нас тоже больше девушек, но какой-то процент мальчиков есть.
- Насколько я понимаю, вы все работаете на обычных работах. И больничный клоун отнимает свободное время.
- И очень много времени.
- Не жаль?
- Про кайф я уже сказал. Обычно я стараюсь ездить в больницу каждые выходные, но когда бывает тяжеловато, я пропускаю одну из суббот. Конечно, это утомительно. Тем более, что есть еще незаметная для всех административная часть, отнимающая массу времени.
- Вы упомянули, что образование — затратное. Я прекрасно понимаю, что в благотворительности деньги легче всего собрать на больную девочку с огромными пронзительными глазами или трепетного мальчика-блондина. А на каких-то клоунов кто даст? Но тогда — каким образом вы существуете?
- В сложные времена мы и свои деньги вкладывали, но это нормально на стартапе. Сначала ты себя вкладываешь, потом находятся те, кто в тебя верят. Сейчас у нас есть спонсоры, которые понимают, что мы приносим пользу. Надеюсь, что будет еще больше, мы в это верим.
