Шувалов: мы изучили санкционный опыт СССР, Ирана и Китая

Первый вице-премьер Игорь Шувалов совершил огромный "бросок в Азию": Владивосток — Пекин — Сингапур. О новом витке отношений на Азиатско-Тихоокеанском направлении Шувалов рассказал "Вестям в субботу".

Гендиректор российской Объединенной ракетно-космической корпорации Игорь Комаров заявил, что в условиях санкций будет заказывать микроэлектронику в Китае, Южной Корее, Индии, Сингапуре. Но есть вопросы. Так уж ли мы понимаем Азию? Что идет в обратном направлении? Или теперь азиаты нам — промышленные товары, а мы им — сырье? И не воспользуются ли азиаты нашей ссорой с Европой, чтобы именно такое положение дел закрепить? Эти тревожат многих. "Вести в субботу" задали их тому, кто еще со времен саммита АТЭС во Владивостоке курирует Азиатско-Тихоокеанское направление в правительстве, а сейчас переводит его на новую скорость. Первый вице-премьер Игорь Шувалов совершил даже огромный "бросок в Азию": Владивосток — Пекин — Сингапур.

Еще в середине 50-х Сингапур выглядел заштатной британской колонией на берегу стратегического Малаккского пролива. Сегодня небоскребы Сингапура символизируют его статус как глобального центра не только виртуального банковского сектора, но и первоклассной промышленности.

- Из-за дефицита земли сингапурская армия тренируется во Франции и Америке. Игорь Иванович, то, что вас ожидали дружественные китайцы в Пекине, дружественные вьетнамцы во Владивостоке, это понятно, а в Сингапуре есть что ловить? Эта страна находится под очень сильным западным влиянием.

- Конечно, в Сингапуре удалось создать нечто. Это такой опыт, которые многие хотели бы повторить. Если прочитать книги Ли Куан Ю, основателя независимого Сингапура, он поставил цель построения партнерства в стратегических отношениях с Россией. Мы — огромная страна, целый континент!

- Мы еще и страна, которая сейчас под санкциями. Сингапурцев не останавливает это, несмотря на их тесные отношения с Западом?

- Не останавливает. Они хотят и подтверждают, что это повестка построения такого стратегического партнерства долгосрочная и потребует многолетней тяжелой работы. Они сказали, что не признают такие санкции, которые действуют со стороны западного мира, поскольку санкции должны основываться на нормах международного права, а Совбез ООН никаких решений по санкциям в отношении России не принимал. Также они подтвердили, что любые компании, которые даже в несанкционном списке, не должны опасаться участвовать в любых отношениях, будь то привлечение капитала либо развитие каких-то кооперационных связей. Сингапурское правительство и любые экономические агенты будут это поддерживать.


- До Сингапура был
Китай, до Китая — Владивосток, где вы встречались с вьетнамцами. В частности, договорились о переходе на торговлю в национальных валютах и продажах вьетнамцам Sukhoi Superjet. У российского и вьетнамского отдельно взятого банковского ресурса без поддержки западных банков, как это было до сих пор, хватит силенок на то, чтобы провернуть подобного рода очень симпатичный, конечно же, проект, касающийся промышленной кооперации? Раньше промышленная кооперация была российско-вьетнамская, деньги приходили из Лондона, образно говоря.

- Часть денег приходила из Лондона, но у нас основной большой капиталоемкий проект по строительству атомной электростанции во Вьетнаме, и все документы по этому проекту подписаны.

- И здесь мы сами с усами.

- Да. Росатом уже готовится по этой сделке, уже отрабатывают все предварительные стадии. А что касается других проектов, конечно, у нас есть большая проблема в стране. Мы за 20 с лишним лет новой России не смогли создать рублевый кредитный ресурс без опоры на внешнее финансирование. Например, Китаю за годы реформ удалось это сделать, у них есть кредитование в юане, которое не связано с внешним ресурсом.

- При том что наш рубль более конвертируемый, чем юань.

- Если вы почитаете доклады инвестиционных банкиров, они как раз говорят, что это одна из слабостей российской экономики. Но это не такой элемент, который предписан нам и с которым мы будем дальше жить. У нас есть еще возможности настроить свою кредитную систему, основываясь на ликвидности рубля. Но сделать это крайне сложно. Сейчас и "Банк России", и Министерство финансов, Министерств экономического развития рассматривают самые разные формы развития такого рынка. Конечно, есть несколько экзотических и самых легких форм, которые приходят на ум, — это тогда, когда "Банк России" просто начинает кредитовать. Во-первых, "Банк России" независим в силу закона и такую политику не приемлет.

- Вам, похоже, нравится такая независимость?

- Мне нравится, что банк независим, он и должен быть независим. Что касается того, как мы дальше будем двигаться, конечно же, мы должны не разрушить разумные формы развития этого рынка, чтобы основы макроэкономики не пошатнулись. С другой стороны, мы не должны быть в шорах, которые заставляли бы нас придерживаться того курса, который был еще несколько лет назад. Ситуация меняется, поэтому нам надо проявлять достаточную гибкость, но не полный отход от принципов твердой денежной кредитной политики.

- На фоне происходящего звучат предложения о госрегулировании цен на продукты. Компартия Российской Федерации выдвинула такую инициативу. Голос либерального крыла правительства менее слышен. Что вы думаете об этом?

- Я считаю, что в нынешних условиях нужно ответить большими свободами для экономического развития. Мы с вами переживаем очень интересный период, когда происходит консолидация российского общества. Очень высокая популярность президента. Люди разделяют многие поступки президента и готовы следовать его курсу. И они задают вопрос: в чем же дальше состоит взятый курс? Конечно, в определенный момент нам задают вопросы по поводу развития экономического курса. Он будет меняться, ситуация совершенно другая, внешние условия другие. По моему мнению, это должен быть курс большей экономической свободы. При этом должно быть больше дисциплины. Но это не значит зарегулированность. Наоборот, в нынешних условиях нужно обеспечить максимальные свободы, чтобы предприниматели действовали, как это было 10-15 лет назад, когда было желание много создавать, много зарабатывать. В последнее время необходимость заниматься предпринимательством поугасла. Конечно, не нужно толкать людей к тому, чтобы они занимались собственным делом, если они к этому не испытывают тяги, но если кто-то хочет, необходимо предоставить все ресурсы для того, чтобы они могли поддержать собственное дело.

- В чем ваша позиция в дискуссии о возможном повышении налогов?

- Мы обещали в 2012 году, что если ситуация будет складываться нормально, никакие налоги повышаться не будут, и мы придерживаемся этой точки зрения. Однако ситуация значительно меняется, и темпы экономического роста недостаточно высокие. Многие губернаторы предлагают ввести право субъектов РФ вводить налог с продаж.

- Региональный?

- Региональный. По другим налогам, таким как НДС, НДФЛ, дискуссия была очень жесткой, приняты решения пока эти налоги не трогать. И мы постараемся сделать то, о чем говорили, что обещали. До 2018 года максимально пройти этот период без изменения налоговой системы. Понятно, что мы живем в очень жестких внешних условиях, может быть, придется и менять этот подход. Но максимально сколько мы можем, мы будем выдерживать и действовать в русле данных обещаний.

- Как вам сейчас развивать диалог с Азией? Понятно, что эти партнеры приоритетнее, чем европейские.

- Мне очень нравится это направление. Совершенно другой подход, очень практичный, нет никакой политики, они не политизируют диалог. За три дня, которые мы провели в диалогах с вьетнамцами, китайцами и сингапурцами, появились конкретные проекты. Есть проект — есть работа. То есть здесь нет обсуждения общей материи. Понимая и обсуждая проблемы, связанные с конкретными проектами, мы выходим на решение общей проблемы. Для этого нужно принимать какой-то акт министерства и ведомства либо выходить на подписание межправительственных документов.

- А культурологическую разницу можно преодолеть?

- Конечно, есть разница в культуре ведения переговоров, но я ее чувствую, она не мешает. Все устремления направлены на одно — на результат. Они и сами говорят: у нас ничего нет, кроме небольшого клочка земли и нашей компетенции. Они создали ее за 4-5 десятилетий. Им кажется, что основные проблемы, с которыми сталкивается российская экономика, — это то, что мы не осознаем то богатство, в котором живем. Мой коллега из правительства Сингапура рассказал, что самое главное для них — доставка или логистика, потому что без компетенции по логистике и по образованию никакого сингапурского чуда не было бы. Они нам все время предлагают конкретную повестку. Так, в Китае мы обсуждали 32 проекта. И они покрывают абсолютно все: и нефтехимию, и банковский сектор, и работу в области продуктов питания, самые разные проекты. Это не только золото, нефть, газ и медь. Есть такое впечатление у многих в России, что Китаю нужны только природные ресурсы.

- Мы выглядим как сырьевой придаток.

- Это неправда. Они рассчитывают на создание некоторых предприятий, где бы они хотели получить нашу компетенцию. Например, китайские партнеры очень надеются вместе с Россией создать широкофюзеляжный пассажирский самолет. Поэтому даже там, где есть высокие технологии и традиционная компетенция Российской Федерации, Китай также заинтересован в совместном сотрудничестве и открывают свои рынки, говоря: "Пожалуйста, приходите, инвестируйте в Китае в любой сектор, который представляет интерес". Да, это разная культура ведения переговоров, никакой политики, исключительная заточенность на достижение конкретного результата.

- По большому счету те санкции, которые Европейский Союз, США, Австралия ввели против России, похожи на те санкции, которые были введены против Китая в 1989 году после трагедии на площади Тяньаньмэнь. Китайцы тогда очень здорово воспользовались этими санкциями, совершили одни из самых первых рывков, который их превратил в тот Китай, каким он стал. Что можно у них перенять в этом смысле?

- Мы уже перенимаем на самом деле, поскольку, только услышав о возможных санкциях, мы начали серьезно изучать весь опыт, который был по санкциям у Советского Союза, Китая, Ирана. Санкционный опыт он достаточно обширный.

- К кубинцам есть за чем обратиться.

- Конечно. Мы взаимодействуем с Китаем по поводу этого, получая от них консультации, как в этот период себя вести. Китай любую встречу начинает с того, что категорически не приемлет никаких санкций, считая их антизаконными. И они не собираются их никаким образом поддерживать.

- Тут китайские коммунисты смыкаются с сингапурскими капиталистами.

- Абсолютно. Это очень важно. Если обращаться к опыту 1989 года после событий на площади Тяньаньмэнь, мы, конечно, же смотрели, как происходило и что происходило. Поэтому этот тезис — о большей экономической свободе — это в том числе опыт Китайской Народной Республики, потому что внутри высшего политического руководства Китая в тот период были разные течения, предлагалась совершенно другая повестка.

- Мобилизационно-оборонительная.

- Все время была возможность вернуться назад и совершить ревизию. Благодаря такой открытой экономической политике мы сегодня видим, в каком экономическом состоянии находится Китай, демонстрируя всегда высокий темп роста и огромные достижения. Они, конечно же, уникальны. И нам не нужно ни в коем случае замыкаться, закрываться. Ни в коем случае не мобилизационная экономика, не закрытая. На фоне того, что мы сейчас мобилизовались вокруг президента, нужно в то же время как можно больше дать свободы для экономического развития. И в этом как раз одна из возможностей для процветания России. Поэтому главный вывод на сегодня — это открытая экономика и поддержка друг друга.