24 ноября 60 лет исполнится, наверное, самому известному сербу в мире – Эмиру Кустурице. Проще всего про него сказать: кинорежиссер. На самом деле — человек-явление. Например, сейчас он вновь увлекся музыкой, пишет книгу о Достоевском, строит горную чудо-деревню.
Его сербский словно эсперанто – тягучий, неспешный и по-человечески очень понятный. А у Кустурицы так же с русским и Россией: взаимная любовь. "Как еще, когда "хлеб" значит "хлеб", "вода" значит "вода", "мясо" значит "мясо"? А ведь есть и гораздо большие ценности, деятели культуры высшего порядка. От Тарковского в кино до Лермонтова, от Лермонтова до Достоевского и Толстого! Безусловно, мы братские народы", — говорит Эмир Кустурица.
Коллекционер эмоций, Эмир Кустурица точно знает толк в счастье. Безудержном. Залихватском. "Режиссер — это делегат, если хотите — адвокат зрителя на съемочной площадке. Каждый фильм — зеркало души автора. И, насколько я переживаю и трачу эмоции при съемке ключевых сцен, ровно настолько в эти моменты будет страдать и радоваться зритель. Я – как разведчик", — говорит Кустурица.
Он обрушивает себя на зрителя. Переполняет. Фильмы Кустурицы иногда физически больно смотреть. Это его — въевшееся родное, как рыжая сербская черепица. Про войну, про родную Югославию. Он ведь и до сих пор считает себя югославом.
Обладатель двух золотых каннских пальмовых ветвей и других бесчисленных призов соглашается: нет никакого смысла говорить с ним о кино. Кустурица-философ давно перерос Кустурицу-режиссера, музыканта, художника. Даже главные награды в его белградском особняке — не на почетном месте, а у лестницы в коридоре.
Его пытаешь-пытаешь, а он с отеческой суровостью – про человека, который в современном мире обесценен. Про православие, к которому Кустурица пришел несколько лет назад: "Человек сейчас вытеснен за пределы христианского мировоззрения. Используется главным образом как пушечное мясо и потребитель. Одну из своих целей я вижу в том, чтобы существовали и множились те люди, для которых вера — это естественное состояние".
Потом взахлеб про терапевтическую силу музыки, что отдает на концертах слушателю, которого приручил: "Я считаю, что должен нести людям музыку, которая меняет мгновения. Я хочу украсить ею свою жизнь. И это здорово, что она украшает и еще чьи-то жизни. В этом феномен нашей группы — обычную художественную форму мы превратили в масштабный терапевтический спектакль, в котором те люди, которые воодушевляются нашей музыкой, сами являются непременной частью нашего проекта".
Все самое интересное, конечно, за кадром. По-детски радуется, что кончились вопросы. Потягивается. За гением автоматически повторяешь. Улыбается и переходит на русский:
- Я понимаю, я могу говорить по-русски. Я не могу говорить, когда эта конструкция, надо думать!
- Сложносочиненные предложения?
- Ага!
Пугает, что это последнее интервью. Говорит, что устал. Юбилей праздновать не хочет. Вся надежда, что лукавит. В ярком свитере, модных штанах, в руках — последняя модель телефона. Он опять нас дурачит. Это ведь только первые шестьдесят лет его жизни, которая у Кустурицы точно, как чудо.
