Словакия — спокойная европейская страна. На штуровском кладбище, где захоронены почти 6 тыс. советских воинов, цветов особенно много. Администрация этого словацкого города с особым почтением заботится о тех, кто покоится здесь. На одной из могил под кодовым №19 покоится и пензенский Герой — летчик Николай Артамонов.
Отметим, что первоначально он был захоронен в словацком городе Желизовце.
Герой Советского Союза, отдавший свою жизнь в борьбе с фашистами, Николай Артамонов родился в селе Неклюдовка, учился в Березенках и Лунино. За всю войну к родне приезжал всего однажды и только на три дня — принимал поздравления земляков и руководства с присвоением звания Героя Советского Союза.
Николая Артамонова называли летчиком от Бога — в московскую авиационную школу, где конкурс был 11 человек на место, деревенский парнишка поступил сразу. Это было еще до войны.
На Воронежский фронт Николай попал летом 43-го. За нецелый год Артамонову Николаю Семеновичу за число 18 сбитых самолетов было присвоено звание Героя Советского Союза. Количество боевых вылетов — 254, сбито лично 27, в группе 10, воздушных боев 55.
До своей Победы он не дожил совсем немного — он погиб 26 марта 1945 года в одном из боев в районе Нитры. В мае 1967 года школе в его родном поселке было присвоено его имя. Сегодня ее ученики биографию Николая Артамонова знают назубок.
Похоронку на старшего сына матери принести не решились — боялись, что не выдержит удара. Однако узнать страшную весть все же пришлось. Он погиб в неполных 26, и навсегда остался таким же юным и бесстрашным, как тогда, когда направил свой горящий истребитель в колонну немецкой техники.
В Засурском сельском поселении Лунинского района Пензенской области установлен бюст Героя.
Его имя носят улица в поселке городского типа Лунино. На здании школы имени Героя установлена мемориальная доска. Самолет уже практически стал символом рабочего поселка Лунино в Пензенской области. Монумент — дань уважения земляков к памяти Николая Артамонова.
Жизнь и подвиг героя увековечен и в очерке пензенского журналиста. В проекте телеканала «Россия 1. Пенза», посвященном 70-летию Победы в Великой Отечественной войне, предлагаем познакомиться с ним.
Отважный сокол
Хмурым октябрьским днем 1937 года в 10-й «А» вместе с преподавателем вошли классный руководитель и юноша. Все встали, приветствуя учителя, и 30 пар глаз с любопытством уставились на новичка.
— У нас будет учиться Николай Артамонов, — представила классный руководитель. — Вы, наверно, помните его?
Еще бы! Не забыли ребята нашумевшую на всю школу историю...
А парень стоял, крепко сложенный, темно-русый, в уголках его губ и в глазах играла едва заметная, сдержанная улыбка. Он был рад, что снова вернулся в школу, не по его вине оставленную более года назад.
Незаметно бежали дни учебы. И заводилой во всех мероприятиях, непременным их участником был Николай. К любому порученному делу Артамонов относился серьезно и вдумчиво. Умело делал анализы, обобщения и выводы. Учителей и учащихся приятно поразил его доклад, посвященный 20-летию РККА, в котором юноша убедительно раскрыл роль Красной Армии в защите Отечества, подчеркнул неустанную заботу партии об укреплении обороноспособности страны.
Как-то на комсомольском собрании разгорелся жаркий спор на животрепещущую тему: кем быть после окончания школы? Страсти накалялись. Встал Николай.
— Мое мнение такое, что не следует искать легких путей, а идти туда, где можно больше принести пользы своему народу. Лично я думаю посвятить себя авиации. Она нужна и в мирное время, она необходима и для обороны страны, потому что империалисты все равно навяжут нам войну.
— Значит, ты хочешь стать летчиком?
— Это моя мечта. Однако Родина нуждается в высококвалифицированных специалистах. Поэтому я обязательно буду инженером-авиатором.
— Если ты так решил, то почему же еле тянешь по математике и химии? — задал кто-то вопрос.
— Резонно, — ответил Николай. — Я отстал немного, но подтянусь.
Вопросов больше не задавали, так как знали его целеустремленность, трудолюбие, настойчивость в достижении цели.
С детства Колю приучали родители не пасовать перед трудностями, начатое дело доводить до конца. Именно эти черты характера и позволили Артамонову к концу года войти в число лучших учеников. И вот позади экзамены. Выпускной вечер. Торжественное вручение аттестатов зрелости. Затем музыка, танцы, игры.
За полночь шумно шагали они по улицам, пели песни, мечтали вслух. Николай провожал одноклассницу Тамару Ионкииу. Она спросила:
— Не передумал поступать в авиационный?
— Нет. А ты?
В Московский университет! Сплю и вижу, как стану его студенткой.
Простившись с подругой, Николай заспешил домой, в совхоз имени 9 Января, расположенный недалеко от Лунина.
Родители ждали его. На накрытом по-праздничному столе шумел самовар. Отец с волнением взял в руки аттестат, посмотрел и передал матери:
— На-ка, взгляни: почти одни пятерки. Порадовал нас сынок. Учись и дальше. Мне-то не удалось...
В конце июля Коля уехал. Конкурс в Московский- авиационный институт имени Серго Орджоникидзе оказался немалый — 11 человек на одно место, но Николай успешно сдал экзамены и был зачислен студентом. Поступила в Московский государственный университет имени Ломоносова и Тамара Ионкина.
Артамонов увлеченно изучал основы наук. Много читал, занимался спортом, любил музыку и театр. Из него получился бы замечательный авиационный инженер. Однако начавшаяся война распорядилась по-иному. Николай решил стать летчиком. Как же перенесет это мать? И он поторопился подготовить ее к важному повороту в своей жизни.
«Родина в опасности, — писал сын, — как гражданин, как комсомолец, я не могу стоять в стороне от борьбы, я обязан быть там, где решается судьба моего Отечества. Прошу совета у тебя, мама. Скажу откровенно: думаю поступить в авиационную школу. Самолет я знаю, а быть летчиком — моя мечта!»
Хотя стремление его было твердым, все же с волнением ждал он письма от самого дорогого человека. И ответ не замедлил прийти: «...Тяжело мне перенести, что ты будешь находиться в опасности, но время такое: иначе поступить нельзя. Решение твое, дорогой сынок, правильное...» Не могла Елизавета Васильевна сказать по-другому, ибо с детства учила детей преданности и любви к Родине.
Позже Николай писал Тамаре: «Я нисколько не сожалею, что оставил институт, так как на фронте сделал гораздо больше».
По окончании училища товарищи разъехались в боевые части. Артамонова, как лучшего выпускника, оставили здесь летчиком-инструктором. Радости у него это не вызывало. Николай понимал важность подготовки молодых пилотов. И все же желание сражаться с врагом оказалось сильнее. Он подавал рапорт за рапортом и каждый раз получал ответ: «Отказать. Готовьте кадры для фронта».
Особенно мучительно на душе Николая становилось по вечерам. Он слушал сводки Совинформбюро и не находил себе места. А утром... начинались учебные полеты. И когда Артамонов садился в самолет, забывались вчерашние переживания. Мастерски выполнял он каскады фигур высшего пилотажа, обучал метко поражать огнем наземные и воздушные цели. В полетах Николай был неутомим. По много часов кряду не вылезал из кабины. Курсанты любили своего инструктора, уважали Артамонова товарищи и командиры.
Между тем он настойчиво добивался своего. И наконец его направили на Воронежский фронт.
«На фронтах Отечественной войны, — записано в наградном листе, — с 9 июня 1943 года. С первых же дней проявил себя отличным летчиком, верным защитником Родины от немецко-фашистских захватчиков...»
В районе Белгорода шли ожесточенные сражения. Гитлеровцы бешено стремились вперед, пытаясь прорвать оборону наших войск.
25 июля Николай в паре с командиром звена вылетел на прикрытие наземных подразделений. Вскоре им передали со станции наведения, что к линии фронта приближаются самолеты противника, и приказали сорвать им бомбежку.
Небо было безоблачным. Всматриваясь в его синеву, Николай искал вражеские машины, но долго ничего не обнаруживал. Вдруг истребитель ведущего развернулся на солнце. Быстро отреагировав на его действия, Николай заметил, как одновременно загорелись несколько других маленьких солнц. Это вспыхнули круги вертящихся винтов идущих навстречу фашистских самолетов. Один, второй, третий... Их появилось более десятка. Желание сразиться в поединке захватило сознание летчика. И вдруг бой начался. На развороте самолет Артамонова бросило вниз, тряхнуло, будто по тонкой плоскости ударило бревно. Николай выровнял машину, осмотрелся. «Так это бомбардировщики! Они стреляют!» — мелькнуло у него в голове.
С трудом сдерживаясь, чтобы не нажать на гашетку пулемета, Николай ждал, когда откроет огонь ведущий. Наконец от самолета командира к вражескому потянулись огненные нити металла. Бомбардировщик задымил и устремился к земле. Николай проводил его взглядом и тут же увидел, как к машине ведущего бросился немецкий истребитель. Заградительной очередью заставил он фашиста отвернуть и кинулся в атаку. Поймав самолет в перекрестие прицела, Артамонов до боли в пальцах надавил на гашетки. Летчик выпрыгнул с парашютом. Потеряв две машины, гитлеровцы в крутом пикировании поспешили выйти из боя. Николая охватила радость: он одержал первую победу — сбил стервятника. За ней последовали другие. В донесениях полка появились новые записи:
«...1.08.43 года старший лейтенант Артамонов вылетел в район Маслова — Пристань в составе двух Ла-5 с задачей уничтожить ФВ-189, корректирующий огонь своей артиллерии под прикрытием четырех истребителей Me-109. Встретившись с самолетом противника, ведущий атаковал его и сбил. Товарищ Артамонов, защищая ведущего, сбил один Me-109. Задание выполнено отлично»,
«...6.08.43 года в составе шести Ла-5 прикрывал передний край обороны наших наземных войск в районе Журавлевки, где встретился с 12 истребителями Ме-109 и бомбардировщиками Ю-87 и Хе-111. В завязавшемся воздушном бою товарищ Артамонов три раза выбивал истребителей из-под «хвоста» ведущего группы, чем спас жизнь своему командиру. Противник потерял четыре бомбардировщика и два Me-109. Лично товарищ Артамонов уничтожил один Хе-111. Самолеты врага в район цели не были допущены».
«...10.08.43 года геройство и мужество проявил старший лейтенант Артамонов. В составе десяти Ла-5, прикрывая войска в районе Русское Лозовое, Липцы, Сотники, встретился с бомбардировщиками (до 40 самолетов), сопровождаемыми большой группой истребителей. В ожесточенном неравном бою советские летчики сбили 22 самолета противника. Лично товарищ Артамонов уничтожил один Хе-111, один Ме-109 и в группе — восемь самолетов».
Немного погодя Николая назначили командиром звена.
«...7.10.43 года старший лейтенант Артамонов, ведущий шести Ла-5, в районе Домоткань — Бородавки встретил до 50 Ю-87, сопровождаемых шестью Ме-109. При подходе к цели самолеты противника были атакованы. В первые же минуты боевые порядки бомбардировщиков были расстроены, к цели не допущены. В этой схватке наша группа сбила семь бомбардировщиков, а лично тов. Артамонов — два Ю-87».
Скупые строки боевых донесений поведали о том, как изо дня в день росло мастерство нашего земляка. Он становился признанным мастером воздушного боя, и его назначили командиром эскадрильи. Командование части так характеризовало Николая: «Бесстрашный, мужественный, обладает большой силой воли, блестяще выполняет боевые задания в борьбе с немецкими захватчиками. Его не страшат ни зенитный огонь, ни численное превосходство противника. Никакие трудные условия полетов не останавливают при выполнении поставленной задачи. Старший лейтенант Артамонов провел десятки одиночных и групповых боев и неизменно выходил из всех схваток победителем, презирая смерть и опасность, много раз спасал жизнь товарищам, во всех случаях навязывал врагу свою волю и завершал исход боя победой...»
В письме родным от 27 декабря 1943-го он сам как бы подвел итог прошедшего года: «Сейчас чувствую себя душевно более спокойным, чем раньше. Ведь я кое-что сделал для Родины и потому легко и радостно становится на душе».
А 17 февраля 1944 года он писал: «Привет, Тамара! Два письма написал тебе в Лунино: одно на школу, а другое на дом. И только сегодня узнал, что ты опять в университете, с чем тебя поздравляю и желаю самых наилучших успехов. Поистине я уже не думал, что ты когда-нибудь возвратишься к занятиям. Ну молодец! Сквозь невзгоды и трудности времени ты все же хочешь увеличить багаж своих знаний. Это хорошо, особенно для меня, которому двери в науку закрыты. Правда, меня несколько раз посылали учиться в академию, но я предпочитаю туда не ехать, а уж честно, как русский офицер, отслужу своей Родине. Может, в будущем у меня не так хорошо сложится жизнь, зато совесть моя будет чиста. Отечество этого никогда не забудет».
Имя Артамонова стало известно всей воздушной армии. О его подвигах писала газета «Советский пилот». А в марте 1944 года командование части сделало такое заключение: «За образцовое выполнение боевых заданий в борьбе с немецкими захватчиками, проявленный при этом героизм и мужество, за лично сбитые в боях 18 самолетов противника и в группе — 8, за 32 успешных вылета на разведку достоин присвоения звания Героя Советского Союза».
Мечтал ли Артамонов о личной славе? Трудно сказать. Зато славу полка он считал как свою.
«У нас в части сегодня праздник, — писал Николай 24 июня 1944 года. — Нам присвоено гвардейское звание. Мне особенно это радостно и приятно, потому что славу зарабатывал и я своей кровью и потом. Об этом говорят 55 воздушных боев, которые я провел, и 29 самолетов, которые сбил. Главное — видишь плоды своих трудов. Путь от Белгорода до Карпат покрыт славой нашего оружия, а мы в непрерывных боях показали силу советской авиации. Мы первыми вышли на государственную границу и первыми вступили на территорию врага. Вот почему мы громко говорим: «Смерть немецким оккупантам!»
В конце сделана приписка: «Да, 23 июня меня подбила зенитка, и я упал на переднем крае обороны. Чувствую себя отлично».
Изо дня в день увеличивалось число сбитых Николаем самолетов. В армии его называли «воздушным снайпером», и командование назначило капитана Артамонова помощником командира полка по воздушной стрельбе — передавать свой богатый опыт другим летчикам.
19 августа 1944 года товарищи тепло поздравили Николая, и он поспешил поделиться счастьем с матерью:
«Здравствуй, мама! Сегодня я узнал радостную весть: Указом Президиума Верховного Совета СССР мне присвоено звание Героя Советского Союза. Это самое большое событие в моей жизни. Сегодня же, в первый день наступления нашего фронта, на глазах у своего командования мне удалось первому среди летчиков фронта сбить немецкий истребитель. Теперь на моем счету 30 стервятников. Будьте здоровы и счастливы, мама и все ребята. До окончательной победы теперь осталось недолго».
Получила мать и еще одну весточку.
«Елизавета Васильевна! — писал по поручению бойцов и командиров парторг полка Алиев. — Вы воспитали и дали Военно-Воздушному Флоту Красной Армии замечательного сына... По пять-шесть боевых вылетов в сутки совершал отважный сокол. А когда ему говорили: «Отдохни!», он отвечал: «Нет, не время сейчас. Вот победим, тогда и отдохнем!»
За храбрость, мужество, выдержку и бесстрашие он награжден тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной Войны I степени, ему присвоено звание Героя Советского Союза...»
Он любил природу, и особенно русскую. Находясь в Венгрии и Румынии, восхищался красотой их земли, хотя сильно тосковал по родным полям, по белой березке, по голубой Суре. Артамонов возмущался тем состоянием, до которого правители довели народы этих стран. Его поражали забитость людей и их духовная нищета. Он с благодарностью вспоминал свою Отчизну и был горд, что вместе с другими советскими воинами освобождал государства от фашистского ига.
Капитан Артамонов считался не только мастером воздушного боя, но и первоклассным разведчиком. Разведка всегда предопределяла успех любой операции. Особенно трудной и ответственной она являлась для летчиков-истребителей и поручалась лучшим из лучших. Авторитет Артамонова в этом был непререкаем. Ему доверялись самые сложные полеты в тыл врага. И всегда они выполнялись безупречно.
23 марта 1945 года Николай получил приказ разведать передвижение вражеских войск к линии фронта. Утром он почувствовал себя нездоровым. Когда зашел к врачу, тот сразу же сказал:
— Батенька мой, да у вас температура. Лететь нельзя...
— Вот этого никак не могу позволить себе. Вернусь с задания и весь к вашим услугам...
Он взмыл в небо, миновал передний край и оказался над районом, где армейские разведчики предполагали скопление войск противника. Положив самолет в пологий вираж со скольжением, летчик высматривал на земле врага. Немцы не успели замаскироваться и сверху были хорошо видны. Передав о замеченном на земле, Артамонов пошел на второй заход, чтобы выявить расположение зенитных батарей.
Фашисты открыли ураганный огонь, чего и добивался разведчик. Он повел самолет на запад. Нужно было проверить: не подходят ли гитлеровские резервы к линии фронта. Неподалеку от пункта Железовус Николай обнаружил большое количество грузовых автомашин, тягачей и пехоты. Все они спешили к передовой.
Приземлившись, капитан направился на командный пункт, где находился командир дивизии Юдаков. Внимательно выслушав летчика, комдив принял решение произвести штурмовку силами полка. Встал вопрос: кому вести группу?
— Разрешите мне, товарищ полковник! — обратился Артамонов.
— Врач доложил, что вы больны.
— Я в состоянии выполнить задание. Я же там был и хорошо знаю обстановку.
— Ладно. Убедили. Летите.
И вот истребители, ведомые капитаном Артамоновым, в воздухе. Под крыльями подвешены бомбы. Запомнив расположение зениток, Николай повел группу в обход, с запада. Как снег на голову свалились на растерявшихся фрицев советские самолеты. Запоздало застучали орудия, затявкали пулеметы. Но точно сброшенные бомбы уже накрыли цель, а самолеты уходили на запад к дороге, по которой двигались фашистские войска.
На бреющем полете истребители неожиданно появились над вражеской колонной. Вспыхнули под фюзеляжами и понеслись к земле реактивные снаряды, вспороли воздух трассы пуль. Немцы кинулись врассыпную, падая от метких очередей. Много живой силы и техники было уничтожено, но капитан повел летчиков на второй заход. И вдруг его самолет, сделав горку, устремился вниз...
В Пензенскую область полевая почта понесла письмо с горькой вестью.
«Уважаемая Елизавета Васильевна! — сообщал начальник штаба полка.— Ваш сын, Герой Советского Союза капитан Николай Семенович Артамонов, погиб геройски в районе Нитру (Венгрия).
Когда наши войска освободили этот район, для розыска места падения самолета была послана группа офицеров. Останки тела нашего боевого товарища были привезены в часть...
Командование полка ходатайствовало перед вышестоящим командованием о зачислении капитана Николая Семеновича Артамонова в списки части навечно...».
Сорок три сбитых лично им вражеских самолета и восемь — в групповом бою, десятки успешных вылетов на разведку в тыл противника и на штурмовку наземных войск — на счету героя.
Сложил могучие крылья отважный сокол, но его помнит родная земля, ради которой отдал он самое дорогое — свою жизнь. Школа, где Николай учился, носит его имя. На собранные денежные средства коллектив школы установил бюст Героя в любовно оформленной комнате Славы. Именем Артамонова названа одна из улиц рабочего поселка Лунино, а в совхозе имени 9 Января поставлен памятник.
Помнят о нем не только земляки. В конце 1976 года в Лунино пришло письмо от венгерских товарищей: «Дорогие советские друзья! Мы, молодые коммунисты, члены комсомола, работаем на одном из заводов в городе Орошхаза. Наша организация на праздничном собрании 7 ноября приняла имя Героя Советского Союза Н. С. Артамонова, кто отдал свою жизнь за освобождение Венгрии. В этом собрании принимала участие комсомольская делегация Пензенской области. В организации работает 150 человек. Мы четыре раза завоевывали Диплом и три раза Красное знамя ЦК комсомола — это высшая награда. Просим вас написать биографию Н.С. Артамонова и, если знаете, укажите место, где он похоронен, чтобы мы могли возлагать цветы на его могилу...»
Разумеется, из Лунина ответили, что погиб отважный сокол в местечке Железовус в 25 километрах от города Вестергом на реке Дунае и в 60 километрах северо-западнее Будапешта.
Приезжали венгерские комсомольцы на родину героя, были и лунинцы в братской Венгрии, где похоронен их прославленный земляк.
Е. Верстунин
«Герои и подвиги» (Сборник очерков), Саратов, Приволжское книжное издательство, 1981 год)
