С Рождеством и Новым Годом вас – и старым, и новым. Тем более что Старый Новый Год начался довольно живо. 13 января вечером в центре Риги собралась десятитысячная манифестация, требующая роспуска латвийского сейма, т. е. смены власти в этой парламентской республике. Бросались сперва снежками, потом яйцами, потом булыжниками, потом пошли на штурм здания Сейма.
Полиция штурм отбила, но беспорядки переместились на соседние улицы Старого Города, где дошло до погромов. Переворачивали автомобили, разграбили фирменный магазин "Рижского бальзама", торгующий алкогольными напитками. К счастью, жертв нет, но 126 человек задержано, 28 – госпитализировано.
Не то, чтобы эти беспорядки были, как гром среди ясного неба. Социальное недовольство – мы уж не говорим о проблемах межнациональных – и прежде было на достаточно высоком градусе. Но одно дело недовольство, а другое дело штурм парламента и погромы с мародерством. Причем это в Латвии, где последний раз политическое насилие на улицах наблюдалось 18 лет назад при распаде СССР – в январе 1991 г.
Но такова уж природа кризисной политики, что невозможно предсказать, где именно, в какой стране порожденные кризисом социальные напряжения дадут выхлоп и какой силы этот выхлоп будет. Сейчас всем в Восточной Европе и на постсоветском пространстве приходится несладко, но на это раз сдетонировало в Латвии.
Причем сдетонировало в высшей степени хаотично. Организаторы манифестации явно не планировали штурма – тем более погромов, они всего лишь собирались выразить всеобщее недовольство. Примечательно, что мероприятие было устроено организацией с весьма расплывчатым названием "Общество за другую политику". Как хочешь, так и понимай.
Можно было бы сказать, что название для общества было придумано неудачно. Но как еще назвать движение, к которому примыкали и правые, и левые, и латыши, и русскоязычные, а в самой манифестации принимал деятельное участие глава профсоюза латвийской полиции Агрис Суна? Причем полицейский профсоюзник выступал в двуедином качестве, то манифестировал, то пытался усмирять буйных, то опять манифестировал. На стандартном право-левом, а равно и на стандартном межнациональном анализе такую мешанину не объяснишь.
Для объяснения лучше всего годятся те меры, которые латвийское правительство предприняло в декабре под давлением международных финансовых организаций. Поскольку страна оказалась на грани банкротства, ей обещали кредит в 7,5 млрд евро – но на условиях МВФ. А они сверхжесткие. Повышение ставок налога на добавленную стоимость – проще сказать: подорожание всего. Сокращение на 15% зарплат в госсекторе вместе с сокращением рабочих мест в этом самом госсекторе.
Ситуация в казне действительно аховая. Как говорил все тот же полицей-профсоюзник Агрис Суна, "у полицейских просто опускаются руки... Полицейские слышат о сокращении компенсаций, а по последней информации, может быть не выплачена зарплата за февраль и компенсации уже уволенным полицейским". Между тем, если у государства нет денег на зарплату полиции – это уже последнее дело.
Антикризисные меры могут быть самыми разными, но, похоже, МВФ потребовал от Латвии повторить антикризисную политику, проводившуюся в Германии в 1931-32 г. кабинетом Генриха Брюнинга, который по итогам этой политики получил прозвище "канцлер-голод". Это была идеальная с точки зрения МВФ политика повышения налогов и массированного сокращения госрасходов, имеющая целью, наряду с прочим, подчеркнуть международную платежеспособность Германии и ее приверженность европейским ценностям. Приверженность подчеркнули с такой силой и немцев довели до такого голода, что уже в 1933 г. в Германии пришел к власти другой канцлер, правивший до 1945 г. и гораздо меньше приверженный европейским ценностям.
Вероятно, МВФ решился на повторение идеального немецкого эксперимента, во-первых, потому что про канцлера Брюнинга и 1932 г. сегодня никто не помнит, во-вторых, потому что Латвия – не Германия, страна маленькая, так что экспериментировать не страшно.
