Сегодня исполняется ровно 70 лет со дня, когда советские войска подошли вплотную к Рейхстагу и начали его штурм. На рассвете 30 апреля части Красной армии окружили здание, превращенное в крепость. Уже к вечеру на крыше Рейхстага поднялся красный флаг.
О последней операции Великой Отечественной "Знамя Победы" мы знаем только со слов ее участников: вся фото- и кинохроника, включая знаменитый снимок Евгения Халдея — это реконструкции, сделанные самое раннее через несколько часов после падения Берлина. Николай Михайлович Беляев — в то время лейтенант 756 полка 150 гвардейской Идрицкой дивизии, который действует на острие атаки Третьей ударной армии.
Утром 30 апреля его цепи залегли в трехстах метрах от главного входа в Рейхстаг. Замполит, начальник разведки и он — комсорг полка — решают тот самый вопрос: кому идти со знаменем.
"Начальник разведки полка капитан Кондрашов говорит: как это — кому? Михаилу Егорову! А второго пусть скажет сам Михаил", — рассказывает Беляев. Егоров назвал Мелитона Кантарию, с которым вместе ходил в разведку.
Михаил Егоров и Мелитон Кантария под прикрытием автоматчиков из роты сержанта Сьянова должны поднять на крышу знамя Победы под номером пять. Всего их было приготовлено девять — по числу дивизий в армии: заранее никто не знал, какая из них возьмет Рейхстаг. Командовать знаменной группой будет лейтенант Алексей Берест. Но прежде нужно пересечь простреливаемую Кенигплатц и ворваться в здание, которое защищают две тысячи эсэсовцев и курсантов военно-морского училища из Ростока. После мощного артналета 1 батальон капитана Неустроева идет на штурм. Комбат велит своему ординарцу Петру Пятницкому найти древко и кусок красной материи.
"И когда началась атака, он с этим флагом дошел до третьей ступеньки Рейхстага. Здесь его сразила вражеская пуля. И остался лежать, здесь же был и флаг рядом с ним. Это увидел сержант Щербина, и он закрепил этот флаг на одной из колонн. Вот, средняя правая", — вспоминает Николай Михайлович.
Это случилось в половине третьего дня 30 апреля. С НП дивизии в Москву доложили — флаг в Рейхстаге. Но место для знамени Победы — над ним. В огромном горящем здании — оно ведь набито бумагами, — в дыму и пламени идет бой за этажи. Врага не видно — стреляют в слепую, закидывают коридоры и комнаты гранатами, рискуя погибнуть не только от пули или осколка.
"Меня встретили товарищи-таджики. Один из них, который говорил неплохо на русском языке, говорит: товарищ лейтенант, а Раджай Ищанов сгорел еще не совсем убитый. То есть они не могли подобрать слова "раненый". А вот "не совсем убитый"... А вот, значит, перебегая, он упал в огне и сгорел", — вспоминает Беляев.
Уже в полной темноте первые подразделения пробиваются на крышу здания. Свой флаг — обычное красное полотнище — над фронтоном вывешивает пятерка капитана Макова. То самое штурмовое знамя 150 дивизии Егоров и Кантария под прикрытием Береста прикручивают к конной статуе кайзера Вильгельма (она не сохранилась) чуть позже, около десяти вечера 30 апреля. Считается, что на купол рейхстага они перенесут его после капитуляции Берлинского гарнизона — второго мая, но Николай Беляев настаивает — это было сделано почти сразу, в ночь на первое.
"Мы уже вели бой в Рейхстаге, зная, что знамя над Рейхстагом. Это было первого мая. Знамя над Рейхстагом. И не допустить, чтобы его немцы могли сорвать или расстрелять или сделать что-то с близкого расстояния и превратить в лоскутки — вот какая стояла задача", — рассказывает ветеран.
Фотография после боя. Сапоги еще не чищены, — извиняется Николай Михайлович. Однополчане: Егоров, Кантария, сын полка Гоша Артеменков. Николай Михайлович — крайний слева.
На таких общих снимках почему-то нет замполита первого батальона лейтенанта Береста. По неизвестной причине не будет его и в списке представленных к званию героя Советского Союза. А между тем — это он вечером первого мая спускался в подвал к эсэсовцам, которые, прежде чем сдаться или пустить пулю себе в лоб, могли застрелить парламентера. Погибнет Берест через 26 лет, спасая ребенка из под колес поезда. А Егоров и Кантария всю жизнь будут поправлять тех, кто скажет, что они были первыми. Нет. Просто им повезло получить такой важный приказ, и они справились. Николай Беляев — один из последних, кто видел, как это было, своими глазами.
