В моих романах и очерках я всегда описывал труд, мне всегда нравилось человеческое раденье. Вот почему я оказался на реке Ижоре в городке Колпино, что под Санкт-Петербургом. Меня с юности волновали пушкинские строки:
"Подъезжая под Ижоры,
я взглянул на небеса
и воспомнил ваши взоры,
ваши синие глаза".
Колпино – сравнительно небольшой город, аккуратный, чистый, состоящий из множества маленьких, двухэтажных, в стиле сталинского ампира домов, построенных сразу после войны пленными немцами.
А потом он переходит в современный, просторный, с широкими улицами, с зеленью, с фонтанами и наполненный благоуханием весеннего ветра город. В нем нет музеев всемирно известных, в нем нет памятников архитектуры, нет дворцов, нет фонтанов типа "Самсона", который сквозь золото сверкает всеми цветами радуги. В нем есть заводы, грандиозные Ижорские заводы, занимающие колоссальные площади. Эти заводы выпускают ядерные реакторы, колоссальные. Они выпускают элементы нефтеперегонных заводов, циклопические по своей длине, высоте и размеру. Они выпускают тяжелые экскаваторы, которые работают на всех рудниках России и окрестных государств.
Это завод тяжелый, металлообрабатывающий, это завод Heavy metal. Здесь культ завода, здесь культ стали, культ огня, культ металла, здесь груды металлолома, которые движутся со всех концов страны, исковерканные, отслужившие свой век машины. Изломанные и исковерканные, они падают в печь, превращаясь в огненную, плещущую сталь, где распускается все увядшее, все ветхое, все израсходованное, и дышит грядущее.
Стальные слитки остывают, как малиновые огромные мармеладные конфеты. Когда они остынут, их бросают под пресс. Пневматические прессы выдавливают в них отверстия, расталкивают, мнут, тасуют, месят, как тесто, как пластилин. И выдавливают из них огромные кольца. Эти кольца обрабатываются станками, их тонко вытачивают, их чистят, шлифуют. И они превращаются в сияющий, сверкающий элемент. Эти элементы сваривают, к ним привинчивают крышки. И вот готов корпус реактора. И их начиняют таинственными решетками, элементами. Через три года реактор готов.
Страна, после падения 1990-х затеяла новый атомный проект. Согласно этому проекту, наши заводы должны выпускать в год по три реактора. Ижорский завод предназначен для этого.
Когда приходит пора выпуска очередного стального огромного младенца, это событие целого города. Обычно этот огромный тяжеловесный многотонный реактор грузится на платформу, многоколесную, малоподвижную, сложную, со множеством прецизионных управляющих систем. Эта платформа выезжает ночью с завода и движется через город. И все, кто живет в этом городе, знают, в эту ночь реактор движется к причалу. Причал находится на берегу Невы, там, где Ижора впадает в Неву. Грузится на баржу, и по рекам, по каналам то ли через Балтику, то ли через Онежское озеро движется к предназначенному месту — либо к нашим отечественным ядерным блокам, либо через проливы, через Дарданеллы, через Суэцкий канал в Индию и в Китай.
В том месте, где Ижора сливается с Невой, произошла знаменитая битва. Битва, в которой Александр Невский разбил шведов. Здесь же он и получил свой титул — Александр Невский. В этом месте стоит дивный красоты храм. И когда я смотрел на этот храм, а потом опять возвращался на завод, смотрел на эти стальные, сияющие кольца, мне чудилось, что частички шлема, меча и кольчуги Александра Невского тайным образом перенеслись в эти реакторы, И звучат и находятся там в их колоссальной, загадочной, таинственной работе в энергетических блоках.
В 1990-е годы ижорцы переживали печальный момент. Они не попали в свое время в плен к Гитлеру, а попали в плен к Кахе Бендукидзе, к этому воротиле, который по дешевке скупил этот завод. И первое, что он сделал — он расчленил эти заводы на части, стал по кускам их продавать временщикам. Ижорский завод погибал. Изнашивались станки, рушились проекты, уходили люди. И он должен был бы погибнуть, если бы не произошло чудо. Государство выкупило этот завод и возродило его вновь, тем самым опровергнув миф о том, что частный владелец всегда эффективнее государственного.
Завод оснастили новыми станками, завод получил множество новых заказов, завод живет, живет и функционирует.
Конечно, разразившийся в мире кризис тронул своими жестокими перстами и завод. Завод не разрушился. Просто остановил темп заводского развития. Стали приостанавливаться зарубежные проекты, некоторые заказчики замедляли осуществление этих проектов. И завод испытал и продолжает испытывать ряд трудностей. Эти трудности не критичны. Эти трудности не остановили завод, не остановили плавки, не остановили работу цеховых механизмов и станков. Просто снизился темп развития. И в этом темпе, в этой остановке были свои преимущества. За это время удалось наполнить завод молодыми инженерами, молодыми рабочими, молодыми конструкторами ядерных ректоров. Завод омолодился. Завод ждет того времени, когда начнет осуществляться долгожданный рывок. И тогда профессия инженера вновь станет статусной, вновь станет стучать, как нечто удивительно ценное, величественное и драгоценное, как это было в период технических перевооружений и технической модернизации страны.
Всего вам доброго.
