Евгений Максимович Примаков был постоянным гостем "Вестей в субботу". Несмотря на множество интервью, есть вещи, которые о нем знают только самые близкие. Оказывается, что в последнее время Евгений Максимович думал о Боге. Хотя, казалось бы, образ у него был совсем другой, но он явно сознательно оставил на этот счет вполне ясное свидетельство.
По словам его внука журналиста-международника Евгения Примакова-младшего, в кабинет дома, где жил Евгений Максимович, на столе лежал блокнотик, куда он делал выписки. "Я очень много думаю о том, что это значит. Бог обрек Агасфера на бессмертие и вечное скитание. Так был наказан отступник от веры за то, что не дал Христу отдохнуть по дороге на Голгофу" — это, наверное, одна из последних вещей, которую он записал. Хотя на столе у него были незаконченные работы, то есть он рассчитывал к ним вернуться и продолжить писать. Он очень много писал", — сказал Евгений Примаков-младший.
Эта новая грань тем более позволяет нам обратиться с просьбой ко многим, кто сейчас срочно подгоняет наследие Примакова под свой канон. Не надо этого делать! Примакова как раз надо ценить как многогранного. Не решаясь на обобщения, про мой личный опыт наблюдения за ним приведу два примера, которые меня настраивают на то, чтобы ценить его многогранность.
Я лично освещал его транзитную посадку в Ирландии перед знаменитым разворотом над Атлантикой в марте 1999 года и прекрасно помню его тогдашнее настроение — категорическое неприятие политики США в Югославии. В то же время именно Примаков так помог "Вестям в субботу" выйти на целую серию интервью с Генри Киссинджером, когда по поручению президентов России и США они возглавили российско-американскую "группы мудрецов", призванную найти новые подходы к системному диалогу наших держав. Он был именно многогранен: когда нужно — жесткий противник, когда нужно — виртуозный переговорщик и еще, конечно, реалист.
Широчайший и постоянный круг общения Примакова — не только когда он был директором СВР, главой МИД и премьер-министром России, но и когда он ушел с высоких государственных постов, — лучшее тому подтверждение. Он мог кого-то крепко критиковать, но и держал открытыми каналы связи. Он был истинным государственным мужем. По этой причине про него с одинаковой готовностью и говорят и правые с левыми, и либералы с консерваторами.
В канун своего 80-летия Евгений Максимович Примаков дал большое интервью "Вестям в субботу".
- Евгений Максимович, мы приготовили небольшой сюрприз — вашу учетную карточку из отдела кадров газеты "Правда". В 1962 году вы были приняты на работу в качестве обозревателя отдела стран Азии и Африки. Ваши первые публикации "Тучи надо Конго".
- А потом был утвержден заместителем редактора отдела стран Азии и Африки.
- Где вы только ни работали! Какая организация вам по духу была ближе всего: МИД, Службы внешней разведки, правительство, ИМЭМО, "Правда"?
- Плюс это мой или минус, но где бы я ни работал, мне всегда казалось, что это место самое главное. Я исходил из этого. Поэтому когда я работал в МИДе, мне казалось что МИД — это самое главное. Когда я работал в разведке, то же самое относилось к разведке. Пускай на меня никто не обидится, но в разведке я чувствовал себя наиболее раскованно и вольготно, потому что я абсолютно верил тем людям, которые меня окружали.
По понятным причинам, о содержании работы Примакова в разведке известно очень мало. Впрочем, был у него и до этого такой период, когда, уйдя из журналистики, на публичной площадке он вновь появился только через некоторое время.
В 1989-м Примаков стал председателем Совета Союза Верховного Совета СССР. Закалка у него действительно была советская, но он точно не был ортодоксом.
- Евгений Максимович, вы прошли через очень разные структуры, общались с очень разными высшими руководителями нашей страны в очень разные эпохи. Были депутатом Верховного Совета, были депутатом Государственной Думы. Президентский совет и Совет безопасности. Как вам кажется, какая система власти для России все-таки наиболее адекватна и эффективна?
- Это демократия. Но я понимаю ее не как вседозволенность. Демократия — это когда все должны жить по закону.
Уж какой была наша демократия в 1998 году, после дефолта, Примаков знал, как никто другой.
И все-таки Примаков всегда оставался международником. Почему об этой его ипостаси никто никогда не забывал? Наверное, потому, что свой любимый Ближний Восток он, как никто, умел объяснить. Часто провидчески.
В начале 2015 года только и разговоров было, что про Charlie Hebdo – после ужасного нападения на редацию этого парижского журнала из-за карикатур на Пророка Мухаммеда. В феврале теперь уже далекого 2006 года на Ближнем Востоке запылали консульства скандинавских страна — из-за первой публикации таких карикатур в Дании. И вот что тогда сказал нам Примаков.
"Я считаю, что категорически не нужно публиковать то, что оскорбляет религиозное чувство людей. Это просто должно быть правилом для всех. Это относится не только к оскорблению мусульман, но и к оскорблению иудеев, христиан, буддистов. Этого нельзя делать", — отметил Примаков.
- Иранская газета объявила о встречной инициативе: в Иране прошел конкурс на лучшую карикатуру на Холокост. Как к этому относиться?
- Крайне отрицательно. Такие вещи нельзя делать тоже. Это уже неумный ответ на то, что сделали неумные датчане.
Прошло пять лет, и в июне 2011-го запылала уже Ливия. Многим на Западе тогда казалось: один только "обратный отчет" к Гаагскому трибуналу должен заставить Каддафи подчиниться. Примаков сразу сказал: так не будет.
"Повлияло ли на Каддафи, что убили его сына и трех внуков — двух близнецов и четырехмесячную девочку? Этого, кстати, СМИ почти не передавали. Это на любого человека повлияет очень сильно. Я думаю, это сильнее, чем угроза Гаагского суда", — сказал Примаков.
И просто хирургически точным были его предсказания по Ираку. Ноябрь 2003 года. "В Иране – 60% шиитского населения. Что с ними делать? При Саддаме они были задавлены. Сунниты были во главе всего. А сейчас шииты активизировались максимально. Но самое неприятное, что активизировались в основном радикальные исламские партии. И если им будет предоставлена автономия, о чем говорится все больше, мне кажется, это приведет к тому, что радикальное исламское начало будет превалировать", — подчеркнул Примаков.
Прогнозы и предостережения Примакова были всегда очень серьезными. Но также всегда он любил немножко сам над собой подтрунить. "Я немного "обарабился". Мне очень нравится арабская музыка. Арабские женщины красивые, особенно египтянки. Я люблю Каир, люблю другие города, Дамаск", — признавался Примаков.
С годами в числе тех, с кем Примаков общался по долгу службы, стало все больше американцев. О них Примаков отзывался часто критически, но тонко.
- Существуют две теории, почему американцы делают то, что они делают. Одна теория: они создают управляемый хаос. Вторая теория: они находятся в плену своего идеализма, демократизации. Вы к какой из них склоняетесь?
- Ко второй. Это идеализм, который очень вредит человечеству.
Главные его американские знакомцы — республиканец Генри Киссинджер и демократ Мадлен Олбрайт.
- Кому из них можно было доверять?
- Я от противного вам скажу: если не доверять, то тогда нет и политики. Потому что магистральные направления в развитии международных отношений строятся людьми, которые друг другу доверяют. Они держат слово и так далее. В то же самое время мне очень импонируют слова Рейгана: "Доверяй, но проверяй".
- Но американцы, наверное, все-таки самые тяжелые были за карьеру?
- Смотря какие американцы. Например, у меня с Кристофером отношения не сложились. С Олбрайт у меня очень хорошие отношения по сегодняшний день. С Киссенджером прекрасные отношения.
- Когда на вас с Киссенджером смотришь, создается такое ощущение, что вы в детский сад еще вместе ходили.
- Нет, он постарше меня.
Киссинджер выступил с таким заявлением: "В то время как в мире нарастает нестабильность, нам всем будет не хватать его мудрого совета и доброго юмора. Евгений Примаков был настоящим патриотом России, который отстаивал интересы своей страны с отвагой, энергией и мудростью, при этом он проявлял изобретательность в том, чтобы попытаться улучшить отношения с другими государствами, в том числе с Соединенными Штатами".
- С кем сложнее работать — с демократами или с республиканцами? Есть популярный миф, что с республиканцами проще договариваться, чем с демократами.
- Нет, все зависит от того, кто представляет демократов, а кто – республиканцев. Нам всегда было легче договариваться с республиканцами, потому что они не боялись никаких атак слева. Демократы очень критики боятся, общественного мнения. Но все зависит в конечном итоге от того, кто представляет тех или других. Почему с Олбрайт было легче? Она более определенный человек, более открытый, если говорит "нет", то я понимаю, что она, как правило, не блефует.
Вот что, в свою очередь, на кончину Примакова написала Олбрайт: "Евгений был непоколебимым защитником интересов своей страны и прагматичным дипломатом, который видел новые возможности партнерства для России и Запада после окончания холодной войны. Я считала его своим хорошим другом и выражаю искренние соболезнования его семье и друзьям. Его будет очень не хватать".
Не хватать будет того, кто знал и верил в главное. Вот что Примаков сказал, когда в тени Украины подняло голову "Исламское государство" (запрещена в РФ).
- Евгений Максимович, на этом фоне сам Бог велел исходить из понимания общих угроз, чтобы объединиться и создать единый фронт против этого на площадке ООН. Все слышали предложение польского президента Комаровского о том, что Россию надо исключить из Совета безопасность ООН. Как одно с другим соединяется?
- Никак не соединяется. Мало ли что болтают. Что без России может быть?!
Прощание с Примаковым состоится 29 июня.
Вот как вспоминают Евгения Примакова его близкие товарищи.
"Такие люди не уходят. Он столько сделал хорошего — известного и не очень. Думаю, что это сохраняет ему жизнь среди всего нашего народа", — уверен журналист-международник, публицист, драматург и общественный деятель Генрих Боровик. — Он все знал. Когда я о чем-то писал, я вспоминал, что он мне говорил, и поражался, как он знал абсолютно все. Надеюсь, что все, что он сделал, останется не просто в памяти, а в душе у людей, которые это слушали".
"У меня были с ним очень хорошие отношения. И в мой крайний юбилей Евгений Максимович, как всегда, был со мной рядом. Он шутил, смеялся, очень остро выступал, красиво. Он всегда это умел делать. У него было очень много друзей. И они остались", — сказал Алексей Леонов, летчик-космонавт СССР, дважды Герой СССР.
"Его всегда узнавали. И во время застолий, его каких-то мифологических воспоминаний об истории народов Кавказа узнавали в нем кавказца. И в нашей среде никто не претендовал, что кто-то должен говорить первым, независимо от возраста, даже люди старше него были, но все равно они считали, что Евгений Максимович должен говорить, а потом мы за ним тоже будем говорить и рассуждать", — вспоминает экс-президент Республики Северная Осетия — Алания Александр Дзасохов.
"Дед создавал ощущение надежности. Все, кто его знал, могли ориентироваться на него, как на такую шкалу: верно ли мы поступаем, как мы живем, правильные ли поступки совершаем. Это был скала базальтовая. Поэтому очень сложно привыкать к новой реальности, поскольку нет больше этого ощущения, что есть что-то незыблемое, постоянное, вечное", — подчеркнул внук Евгения Примакова журналист Евгений Сандро.
И просто поразительна профессиональная и политическая биография Примакова. Вот что о нем в канун его 85-летия сказал президент.
- Владимир Владимирович, Евгения Максимовича Примакова неслучайно называют "патриархом" и дело не только в 85 годах, а в том, что это действительно большая фигура в нашей истории. Даже вам пришлось когда-то с ним знакомиться. Как это было?
- Не помню деталей, но тогда я работал в администрации президента Ельцина, а Евгений Максимович был назначен в очень сложный и тяжелый период нашей истории — после дефолта. Думаю, вряд ли кто-то другой, кроме Евгения Максимовича Примакова, мог вывести страну из того тяжелейшего морального и экономического кризиса, в котором она оказалась. Именно своим профессионализмом, своей уверенностью в стране и в своих силах, своей твердостью, но в то же время и известной гибкостью он смог стабилизировать ситуацию и принять необходимые решения, необходимые на тот момент, чтобы ситуация стабилизировалась. И были созданы условия для последующего развития.
- Его спрашивали, кем он себя видит — разведчиком, дипломатом или политиком? Он говорил, что академиком. На ваш взгляд, кем он войдет в российскую историю?
- Могу с полной уверенностью сказать, что Евгений Максимович Примаков — достойный руководитель разведки России. Знаю, что в профессиональном сообществе к нему относятся с огромным уважением. Он, безусловно, и дипломат. Не случайно он исполнял обязанности министра иностранных дел и проявил лучшие качества. Более того, придал дипломатической работе в России новый импульс развития с опорой и на традицию российской дипломатии, на наши ценности, но в то же время, исходя из реалий сегодняшнего дня. Он достаточно гибкий человек, но твердый, и это всегда придавало определенный лоск его работе. Но самое главное заключается в том, что он — человек действительно огромных энциклопедических знаний, интеллектуал, абсолютно преданный стране. Безусловно, Евгений Максимович Примаков — патриот. И всю свою жизнь он посвятил служению России.
