Ровно год назад (2 августа) мы сидели за накрытым столом и весело смеялись, поздравляя Катюшу Ремизову с ее вторым днем рождения. Смеялись над прогнозами врачей: каждый предвещал, что девушка не доживет до августа. Ей даже сон об этом страшном августе приснился. В ее 25 лет Екатерине Ремизовой поставили диагноз, с которым она прожила целых 4 года: это была та редкая разновидность рака, что не подчиняется, не покоряется медицине. Во всем мире.
Сегодня выяснилось, что врачи правы, просто они не могли предвидеть, что их прогнозы отложатся на год – бывают такие ситуации, когда старуха с косой выдает отсрочку. Так что эта история не о смерти, а о жизни. И о любви.
Час ночи, два, три… С трудом сдерживаю зевоту и (конечно же) раздражение. Но выказать его не имею права. Так вышло, что я познакомилась с Екатериной Ремизовой, когда она была уже неизлечимо больна. Так случилось, что мы сдружились, и Катюша выбрала меня в ночные наперсницы. Не одну. С кем-то она консультировалась по поводу врачей или о духовной подготовке к принятию своего ухода. Меня, с безупречной точностью, Катюша назначила ответственной за человеческое: отношения с людьми.
Она могла задать любой вопрос. О том, не выглядит ли нытиком, не кажется ли мне, что она слишком зациклена на себе и не раздражают ли ее жалобы друзей. Порой спрашивала советов по поводу принятия очень непростых решений и — безо всякого стеснения, ведь когда твоя судьба предопределена, такие глупые человеческие эмоции отступают. А, кроме того, Катюша всегда могла рассчитывать на честный ответ, потому что у меня нет привычки врать. Тем более, когда врать уже бессмысленно.
Единственное, о чем приходилось молчать, что далеко не всегда я готова была к ночным бдениям, но это оказалось минимальной платой за бесценный дар узнавания совершенно потрясающего человека: умного, доброго, щедрого, жертвенного. Такое редкое счастье.
Кроме того, она не спала ночами, и разговоры были единственным, что могло отвлечь от непереносимой боли и страшных мыслей. Ведь даже когда ты все знаешь, когда нет иллюзий, момент встречи с другой реальностью безумно страшит.
"Я хочу вас спросить, что вы об этом думаете", — бесчисленное множество раз я видела, как начинает мигать красный сигнал, что мне пришло личное сообщение и догадывалась, от кого. Катюшу волновала ситуация в других семьях, в православии сегодня. И, конечно, как станут жить ее муж Андрей и маленький сын. Диагноз ей поставили, когда Захару было полтора года. Она хотела продержаться как можно дольше, чтобы поставить на ноги. Теперь Захару почти пять.
Я не всегда знала ответ, да и откуда обо всем, приходилось полагаться на сердце. Кажется, оно не подводило. "Спасибо Вам, Маша. Вы четко и лаконично сказали мне очень важные вещи". "Не за что, детка", — она не обижалась на "детку", кажется, ей даже нравилось, что иногда можно быть маленькой и слабой. Ведь днем, на людях, она считала необходимым держаться.
"Маша, я боюсь быть навязчивой, но вы пишите мне". И я писала. Рассказывала смешные истории — отчего-то в критических ситуациях во всех членах нашей семьи просыпается саркастичный, но веселый клоун. Катюша была замечательно смешливой. И восхищалась (а кто бы не восхищался) тем, что она успевает петь, играть на гитаре, заниматься подготовкой книги, устраивать праздники друзьям (их она устраивал даже оказавшись в хосписе), писать статьи и — непременно молиться обо всех.
Катюша была человеком, который оказавшись в ситуации, требующей постоянной помощи и поддержки, умудрялась сама их оказывать. По очень простой причине – она любила всех. Любила так, что считала недостаточным только говорить им об этом, ей хотелось дарить друзьям себя. Каждому, кто приходил навещать, она делала маленькие памятные подарки. Выслушать, посоветовать, поучаствовать – когда позволяла ситуация. Она заботилась, переживала, сорадовалась удачам…
Год назад Катя сидела в кругу друзей цветущая, бодрая, веселая. Настолько, что невозможно было поверить в то, что она смертельно больна. "Со своими хорошо" – призналась она в ночи после той встречи. Хорошо, Катюша. Действительно хорошо.
