В Москве ко Дню памяти жертв политических репрессий приурочили открытие Музея истории ГУЛАГа. В новом здании для экспозиции о самых болезненных страницах нашей истории отвели пять этажей.
Вход в Музей истории ГУЛАГа — сквозь огромные деревянные ворота, словно в настоящий трудовой лагерь. Впечатление тем сильнее, что сразу попадаешь в "Пространство неволи" — так называется первый зал.
Посетитель словно оказывается в тюремной камере — причем можно сравнить ее размеры в различных исправительных учреждениях. Самая маленькая — в "Матросской тишине" и "Крестах", а самая большая, как показывают линии — в Бутырке.
Именно в ней в разные годы содержались Варлам Шаламов, Осип Мандельштам и Александр Солженицын. В одной камере было заключено до 170 человек одновременно.
Эти звуки преследовали многих потом всю жизнь: "смертным лязгом затворов" назвал их Солженицын. Описанный им "Архипелаг ГУЛАГ" обозначили на карте России. Остальное на ней можно дорисовать в воображении — как, например, железную дорогу в районе Салехарда. Заключенные строили ее в такие морозы, что на лицо приходилось надевать маски на вате.
Пять этажей здания, которое из аварийного жилого дома за три года перестроили в музей, помогают представить весь путь несправедливо осужденных — от ареста до реабилитации, до которой большинство не дожили.
"Тот народ, который не знает своего прошлого, обречен, безоружен перед будущим, которое, как видите, в высшей степени сложное. Мы живем в очень сложное время, и у нас просто нет права на ошибку", — говорит Наталия Солженицына, вдова писателя и президент Фонда Солженицына.
Ошибку, о которой напоминают пули и гильзы, найденные в расстрельных ямах.
"Это — табличка на мертвого и проволочка с умершего заключенного, это из Магадана. Эти захоронения — они обнаруживаются и обнаруживаются. Например, эта проволочка — это просто было движение грунта и открылись эти захоронения", — показывает директор Государственного музея истории ГУЛАГа Роман Романов.
Лаконичная резолюция красным карандашом "За. И. Ст." — то есть, Иосиф Сталин — обрекла на смерть порядка 45 тысяч человек только в конце 30-х годов. А всего от репрессий пострадали до 12 миллионов граждан Советского Союза.
- Я вдруг слышу: "Гражданка, не вас арестовываем". Гражданка сникла, а папа сказал: "Да разберутся и отпустят, ничего я не возьму!" Одел плащ и ушел…
Так в 37-м арестовали отца Ирины Гросблат — ей тогда было 11. Следом в лагерь отправилась и мать. Фотографию дочери прятала под стелькой ботинка — потому края изломаны.
"Мы сейчас чуть меньше ста интервью провели — но это все "глубокие" интервью, которые длились по несколько дней. И одна из форм презентации этих интервью — эта живая книга памяти, когда у нас каждая страница посвящена одному герою", — рассказывает Роман Романов.
И книга эта продолжает пополняться. В музее собирают живые свидетельства потомков репрессированных, чтобы — эти слова даже вывели на стене — прошлое не повторилось завтра.
