Пьер-Кристиан Броше: "В Париж слетать дешевле, чем в Абакан"

Внутренний туризм стал темой совещания президента Владимира Путина с правительством. Среди ярых апологетов развития индустрии путешествий по России – француз, закончивший Оксфорд, поселившийся в Москве. Пьер-Кристиан Броше – коллекционер, ведущий программы "Россия, любовь моя!" на канале "Культура".

Внутренний туризм стал темой совещания президента Владимира Путина с правительством. Среди ярых апологетов развития индустрии путешествий по России — француз, закончивший Оксфорд, поселившийся в Москве, издающий путеводители по российским регионам. Пьер-Кристиан Броше — коллекционер современного искусства, ведущий программы "Россия, любовь моя!" на канале "Культура".

- Пьер, когда мы недавно были с Большим театром в Лондоне, на улице повстречали темнокожего молодого человека в футболке с надписью на русском "Спаси и сохрани". Кириллица сейчас в моде. В родном Вам Париже на знаменитом Салоне рисунка охранник спросил, откуда мы. Услышав "Россия", поднял вверх большой палец: "Путин!"...

- Если говорить о французах, я не вижу никакой агрессии, никакой антипатии к России. Наоборот, во Франции хорошо понимают, что все-таки Россия, несмотря на то, что мы проиграли в 1812 году, остается эмблемой культуры, и как ни странно, продолжает существовать миф о том, что здесь очень богатая культура. Это правда. Но не больше, не более богатая, чем культура Италии или многих других стран. Хотя, бесспорно, это такая культура, которую стоит узнать и стоит изучать.

- В той же Франции, я уверена, больше стало людей, которым Россия нравится. Как и в России, благодаря вашим усилиям, благодаря программе на телеканале "Культура", которая называется "Россия, любовь моя!". В ней Вы рассказываете о тех регионах, о которых не каждый россиянин, к сожалению, знает так хорошо, как Вы. Приехав в Россию 20 лет назад, встретив любовь своей жизни, обретя друзей, сына, дочь, вы явно "пустили корни".

- Пустил корни, это однозначно. Я только что говорил о том, что есть миф о культуре России, которая для всего мира — купола, православие, золотые иконостасы, иконы, революция, иногда Маяковский. Такие клише, связанные с культурой России.

- Я, кстати, удивилась, узнав, что в следующем году весь мир будет отмечать 100-летие революции 1917-го года. Музейщики говорят, что просто рвут на части наши фонды, просят предоставить экспонаты.

- Я думаю, в Европе есть ощущение, понимание, что эта революция — европейская. И она очень сильно изменила мир. Когда я приехал сюда, нам стало, не то, что нужно, но мы очень хотели понимать, что это за страна. Начинали с клише: Золотое кольцо, Санкт-Петербург, Москва. Но потом обнаружили фантастические маленькие города, деревни, как Юрьев-Польский или Тутаев, который еще называется Романов-Борисоглебский. И вот они мне дали действительно ощущение, что я начинаю любить эту страну, не только потому, что есть фантастические памятники архитектуры. Любовь к России появится, когда ты познакомишься с людьми, которые тебе расскажут, как они живут, что у них за традиции. В какой-то момент мы поняли, что уже пора чуть-чуть дальше ехать. И оказались на Алтае. И для меня это стало настоящим открытием. Потому что, когда ты на Алтае, ты вроде в России, все вокруг россияне, но при этом ощущение, что находишься в другой стране. Вы видите наскальные рисунки, курганы и понимаете, что этот регион уже достаточно богат с VII-VIII веков до нашей эры. Такое же ощущение от культуры и знаний, что позволяют получить эмоции, удовольствие, фантастическое удовольствие, было в Туве. Потому что маленькие, еще меньшие деревни. В одной из них школьный преподаватель каждый год ходит с детьми по степи. Однажды они нашли роскошный лук гуннский VII века нашей эры. Когда я показывал его в Эрмитаже, специалисты сказали: "Очень интересный объект". В Эрмитаже такого лука нет, зато есть в крохотном школьном музее. Не только одежда, не только люди там прекрасные. Ты действительно находишься в регионе, где люди живут в юртах, и причем довольные, что в юртах. Иногда — совершенно одни. Мы там встретились с дамой, рядом с которой, километров на 30 вокруг, нет никого, ни одной деревни. Она одна живет там с баранами, и все прекрасно, и она счастлива. Отъехав чуть-чуть подальше, мы попали на озеро Торе-Холь, ставшее моим любимым — озеро, одна треть которого находится в Монголии, а две трети — в России. Для того, чтобы туда попасть, надо, как иностранцу, за два месяца оформлять разрешение у пограничников. Местные люди, тувинцы, тоже должны иметь это разрешение, и москвичи. Потому что 25 или 30 километров — это пограничная зона. И ты понимаешь, что на самом деле в России очень все непросто. Все хотят развивать туризм. И мы понимаем, что нужно знать эту страну, и какое удовольствие знать, путешествовать по ней. Но.. Ведь, это как если бы запретили всем отдыхать в Монако и Сан-Тропе, потому что это близко к Италии. Да, это пограничная зона. Я думаю, что вот здесь работа есть для того, чтобы развивать туризм. И главное, понимать, где я живу, кто все эти россияне, которые живут в этой стране, и понимать, что вот эта страна становится абсолютно чудесной, когда ты понимаешь, как она разнообразна, столько здесь культуры, столько подходов.

- Это и есть патриотизм, то, что по-настоящему объединяет людей.

- Патриотизм — это наше слово сейчас, все об этом говорят. Но я бы издал приказ — открыть словарь и посмотреть, что такое патриотизм. Берем Википедию, где все четко и понятно. "Патриотизм" — это быть готовым защищать страну. Вот это все понимают. А второй пункт, второе значение — быть готовым и иметь желание защищать культуру страны. И этот второй пункт как будто бы не существует. Но как только ты понимаешь, что культура твоей страны — это не только культура твоей деревни, а еще и культура твоих соседей. И для того, чтобы знать соседа, нужно начинать с его культуры, потихонечку понимать, что происходит в его голове, почему он так себя ведет, почему, например, ест руками, то патриотизм становится сильнее.

- Лет пятнадцать назад Вы мне сказали, что для французов путешествие — это, в первую очередь, поездки по родной стране, это узнавание родного края, тех мест, где родился. А для россиян, это почему-то, в первую очередь, Египет или Турция.

- Когда я был мальчиком, мы с родителями объехали всю Францию. И я знаю Францию очень-очень хорошо. Правда, сейчас, думаю, что знаю лучше Россию. Конечно, не все просто. Мы понимаем, что цены на билет из Москвы до Кызыла, или Абакана, я уж не говорю про Камчатку или Анадырь...

- В Париж дешевле слетать.

- Конечно, дешевле. За 20 тысяч ты летишь в Париж, а меньше, чем за 25 тысяч, не доедешь до Абакана. Я неделю назад встретился с министром туризма Тувы и задал ему вопрос: "А почему вообще не существуют в России больших комфортабельных автобусов, как в Америке?". Вот эти big bus, в которые сядешь в Нью-Йорке и через неделю уже будешь в Сан-Франциско или в Лос-Анджелесе.

- К ним дороги еще нужны.

- Конечно, для того, чтобы развивать туризм, есть очень много всего, что надо еще развивать. Но это не такие сумасшедшие затраты, как все говорят. В мае я поехал в Омскую область, буквально в 70 километрах к югу от Омска. Несколько деревень, где живут немцы, а рядом — несколько деревень, где живут казахи. И они мне говорят: "Вот, у нас сейчас все-таки лучше, чем было лет 10 назад. Но сейчас мы не знаем, как одеть детей, которые будут учиться в Омске, проблемы с деньгами". Я говорю: "Сейчас май, у вас еще 3 месяца до сентября. Я вижу лошадей, вижу телеги, вижу, какой прекрасный бешбармак готовите, у вас юрты. Почему бы не сделать так, чтобы ваш аул стал маленьким таким...

- этнографическии центром..

- Да, да, да. Они в ответ: "Но, вы понимаете, что для того, чтобы кто-то с лошадьми просто ходил из туристов, надо специальное разрешение, надо страховку".

- Патент.

- Да, что-то типа патента. Для того, чтобы поставить юрты и готовить бешбармак, нужно разрешение санэпидемстанции, и так далее, и так далее. Нужно открыть компанию, нужно создавать кассу. И ты понимаешь, что с самого начала люди смотрят на этот микробизнес, и видят горы, которые надо пересекать, и все остается как есть.

- И руки опускаются.

- И руки опускаются. Понимаете, я абсолютно убежден, что если это развивать, эта сторона становится абсолютно нереальной.

- Спасибо большое, Пьер. Считаю, нам страшно повезло, потому что у нас есть такой неофициальный неуполномоченный посол — человек, влюбленный в Россию, и умеющий влюбить тех, с кем разговаривает, и с кем общается, тех, кто его смотрит, кто его слушает. Спасибо.

- Спасибо.

Полную видеоверсию интервью с Пьером Броше смотрите на сайте Вести.Ru.