Русский человек все время открывает в себе что-то новое. Кто бы еще несколько лет назад мог подумать, например, что российская общественность станет столь требовательна. Не проходит и трех дней, чтобы какое-нибудь общественное движение чего-нибудь не потребовало.
Не успели утихнуть страсти по поводу еще не вышедшего фильма Алексея Учителя "Матильда", как общественность переключилась на выставку бельгийского художника Яна Фабра "Рыцарь отчаяния — воин красоты", проходящую сейчас в Эрмитаже. Зоозащитники требуют немедленно закрыть выставку, поскольку в качестве ее экспонатов используются чучела животных.
Спрогнозировать, что именно вызовет возмущение общественности в следующий раз, практически невозможно. Находящиеся недалеко от Эрмитажа Кунсткамера и Зоологических музей, забитые чучелами животных сверху донизу, возмущения не вызывают, а выставка с несколькими чучелами вызывает.
Как минимум, три фильма о романе Александра II с Екатериной Долгоруковой возмущения не вызывают, а фильм о романе Николая II с Матильдой Кшесинской вызывает. 26 лет спектакль "Иисус Христос — суперзвезда" спокойно идет себе в питерском театре "Рок-опера" с благословения, между прочим, самого патриарха Алексия II, а намерение показать этот же самый спектакль в Омском государственном музыкальном театре вдруг вызывает общественный протест.
Когда в 2005 году в администрации президента задались целью стимулировать построение в России гражданского общества, вряд ли предполагалось, что это самое гражданское общество, будучи построенным, будет держать в страхе всю художественную отрасль страны. Однако общественные порывы — это стихия. Нельзя же запретить гражданам требовать то, что им нужно. Мы живем в свободной стране. Но вот для реакции на подобные требования у художественной отрасли страны свободы уже значительно меньше.
Над фильмом "Матильда" работают сотни людей. В требующем его запрета общественном движении "Царский крест" состоит всего 15 человек. Фильм стоит 25 миллионов долларов, одних костюмов пошито 5 тысяч. У общественного движения "Царский крест" нет даже собственного интернет-сайта. Только страница в социальной сети "ВКонтакте". И, разумеется, никакой регистрации в министерстве юстиции.
У такого же незарегистрированного общественного движения "Семья, любовь, Отечество", требовавшего запретить рок-оперу про Христа, интернет-сайт есть. Но нигде на этом сайте вы не найдете ни количества последователей движения, ни текста, подписанного кем-нибудь, кроме председателя движения. Между тем по его требованиям принимаются решения, затрагивающие тысячи людей — как зрителей, так и артистов.
Изучением феномена этих фантомных общественных движений сейчас занялись многие. И, согласно одной из наиболее популярных гипотез, природа подобного гражданского активизма — банальная самореализация. Сами активисты называют свою деятельность "социальным лифтом для невостребованных". Достаточно громко потребовать защитить большинство от какого-нибудь исчезающе малого меньшинства — и пристальное внимание прессы гарантировано.
При полном сохранении безопасности, поскольку меньшинства обычно не защищаются, а там глядишь — и по телевизору покажут. И с депутатом каким-нибудь познакомишься. На круглом столе в Общественной палате позаседаешь. И постылая серая кредитная жизнь неожиданно раскрасится яркими красками. А если повезет, то можно вытянуть и счастливый билет — финансирование. Слава богу, есть еще в нашей стране богатые люди, сочувствующие чаяниям большинства.
При этом ожидать ответной гражданской активности, то есть какого-нибудь общественного движения по защите общества от общественных движений, никак не приходится. Пример с недавним возмущенным выступлением некоторых деятелей культуры оказался весьма красноречив. Художественное сообщество, как и любое другое меньшинство, что сексуальное, что политическое, при всем видимом единстве интересов состоит из отдельных, практически не связанных друг с другом опасающихся индивидуальностей. Большинство же, хоть и состоит из необозримого множества крохотных общественных движений, ведомо одной единой целью — сделать этот мир понятнее, очистив его от всего непонятного. А там — хоть трава не расти.
