Наступивший 2009 год – юбилейный для редакции журнала "Наука и жизнь". 75 лет назад, осенью 1934 года, вышел первый номер. С тех пор "Наука и жизнь" выходила без перерывов. О прошлом, настоящем и будущем журнала "Вестям" рассказала главный редактор "Науки и жизни" Елена Лозовская.
- Елена Леонидовна, здравствуйте. Спасибо, что нашли время и пришли в нашу студию. Мы рады вас здесь видеть.
- Здравствуйте.
- Елена Леонидовна, в этом году журнал "Наука и жизнь" отмечает 75-летие, это 75 лет непрерывного выхода в печать. А вообще история журнала насчитывает больше века – 120 лет. Давайте вспомним основные этапы его истории?
- Действительно, история журнала "Наука и жизнь" началась еще в XIX веке. Его первый номер вышел в 1890 году. Первый издатель журнала – человек энциклопедических познаний, очень широкого кругозора, который интересовался и математикой, и минералогией, и медициной, и восточными языками. Его зовут Матвей Никанорович Глубоковский. К сожалению, журнал тогда издавался недолго, всего 11 лет. А потом из-за болезни издателя выпуск журнала прекратился. И позднее, в начале XX века, выходило еще несколько изданий под названием "Наука и жизнь", но тоже недолго. Все-таки времена тогда были трудные, было не до науки. И вот в 34-м году было решено возобновить издание журнала. И с 34-го года он уже выходит непрерывно. Он издавался даже во время войны. Было пропущено буквально один или два номера, несколько номеров были сдвоенными. Тем не менее, выпуск журнала не прекращался.
- Журнал "Наука и жизнь" – это был настоящий "золотой век". Это, наверное, в период с 60-го до конца 80-х годов. Тираж был больше трех миллионов экземпляров.
- Да. Действительно. В 61-м году в журнал пришла новая команда. Эту команду возглавил Виктор Николаевич Болховитинов – блестящий популяризатор, физик, поэт. И он привел с собой людей, которые сделали журнал немножко другим. Раньше журнал был академичным.
- То есть сухим?
- А почему все так закончилось? - Закончилось в 90-е годы, когда упал тираж не только "Науки и жизни", упали тиражи всех абсолютно изданий. И это вполне понятно, когда не хватает денег не еду, на одежду, то тут уже не до чтения.
- То есть опять стало не до науки?
- Да. Стало не до науки, не до чтения вообще. Потом все-таки экономическая ситуация улучшилась. Но изменилось общество, изменились приоритеты, изменилась система ценностей. То есть люди на самом деле отвыкли читать. И даже разучились вдумчиво читать, предпочитая смотреть "мыльные оперы", слушать музыку, получать какую-то информацию.
- То есть это как-то связано с интересом общества к науке?
- Да. Интерес общества к науке – он не просто упал, он качественно изменился. Он стал более потребительским. То есть теперь общество ждет от науки каких-то сенсационных открытий. Или таких открытий, которые могут в корне сразу изменить нашу жизнь – вылечить все неизлечимые болезни, продлить жизнь среднего человека до 100 или 120 лет. Это невозможно. В науке сенсационные открытия встречаются не так уж часто. И за каждым таким открытием труд десятков, сотен людей иногда. И это многие годы исследований. И все это базируется на тех фундаментальных знаниях, которые человечество собирало веками. Древо науки надо подпитывать. И иногда раздаются мнения, что вообще наука, собственно, уже и не нужна – мол, все уже и так сделано. Но сразу приходит в голову аналогия со свиньей под дубом из известной басни Крылова.
- Вы хотите напомнить, что наука развивается не на угоду человеку, не на работу его потребностей?
- Нет. Науку движет человеческое любопытство. Вот то, что любопытство, любознательность – в природе человека, в этом легко убедиться, понаблюдав за любым ребенком. Ребенку интересно все. И те, кто сумел сохранить в себе вот эту любознательность, вот это желание узнать, как все устроено вокруг до взрослого возраста и до старости, вот те обычно и занимаются наукой. Потому что им не нужны деньги, им не нужны награды. Им просто интересно. Но и обычные люди, которые наукой не занимаются профессионально, я думаю, что если они отказываются от того, чтобы узнать как все устроено, и почему вот работает электрическая лампочка, и что там внутри мобильного телефона, и что такое полупроводники, если они этим не интересуются они свою жизнь просто обедняют.
- Кто читает журнал "Наука и жизнь" сегодня?
- Журнал "Наука и жизнь" читают люди среднего возраста. То есть, в основном наши читатели в возрасте от 25 до 50 лет. Их почти 70% по нашим опросам. Среди них примерно треть – это те, кто профессионально занимаются научной или инженерной деятельностью. Примерно 15% – студенты и школьники. Но, в основном, это люди с высшим образованием.
- Это очень хорошая выборка, это активная аудитория.
- Аудитория изменилась. Мы сравнивали, как поменялось распределение по возрастам, например, с 70-м или с 88-м годом. В 70-е годы студентов и школьников было гораздо больше. Четверть наших читателей были студенты и школьники. И больше было пенсионеров. Я так понимаю, что сейчас пенсионерам просто не по карману немножечко выписывать или покупать журнал. Все-таки это им дорого.
- А какой тираж у вас сейчас?
- Сейчас тираж – 46 тысяч экземпляров. По нынешним временам это совсем неплохо.
- Но по сравнению с тремя миллионами…
- Конечно. Но сейчас о трехмиллионном тираже мало, кто может мечтать. Я думаю, ни одно издание сейчас не может иметь, во всяком случае, научно-популярное издание, миллионных тиражей.
- А каким должно быть издание – научным или популярным больше?
- Мы стремимся к тому, чтобы в журнале были статьи и для подготовленных читателей, для тех, кто знает больше, чем дает средняя школа. И для тех, кто просто хочет немножечко отдохнуть, развлечься. То есть у нас есть всегда какие-то короткие, забавные заметки, связанные с наукой. И это делает журнал как раз удобным, интересным чтением для всей семьи. То есть если папа, допустим, – инженер или научный работник, он читает что-то более серьезное. Бабушка и внуки всегда находят тоже свои интересы. Кстати, мы в журнале у нас есть специальный раздел "ума палата". Это раздел для школьников. Мы начали его издавать в 2007 году при поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Это как бы журнал в журнале. Он отличается и большим количеством картинок. Там более крупный шрифт. Его с удовольствием читают на самом деле не только школьники, его и взрослые с удовольствием читают, потому что язык там еще проще, чем во всей остальной части журнала.
- Я знаю, я читала. Мы читали вместе с дочерью. Ей тоже было интересно. А научный мир, тот самый академичный, немножко снобистский, как он относится к вашему журналу? Как он участвует в нем, как представлен?
- Когда мы обращаемся к какому-либо академику или известному профессору с просьбой дать интервью для нашего журнала, никто не отказывается. Все с удовольствием дают интервью, потому что знают, что мы их слова не переврем.
- Но все-таки у вас есть желание обнаружить сенсацию первым? Вот как вы этого добиваетесь? С кем вы поддерживаете связь? Насколько оперативно работаете? Пишут ли вам ученые? Считают ли они нужным позвонить вам и сказать: "Вы знаете, мы, кажется, открыли, нашли!"?
- О таких сенсациях ученые сначала сообщают своим коллегам. То есть первая публикация должна быть в каком-то серьезном научном, именно научном журнале.
- Мне кажется, что вы серьезный журнал все-таки?
- Мы – серьезный, но мы – научно-популярный журнал. То есть когда ученый опубликовал свое открытие в научном журнале или доложил на серьезной научной конференции, вот только тогда мы имеем право о нем писать. То есть это даже вопрос этический.
- Но вы можете перевести эту сенсацию с русского языка, как говорится, на русский язык?
- Да. С русского научного на русский обычный.
- Мы знаем такой период в истории, который назывался "физики – в почете, а лирики – в загоне". Вот на сегодняшний день как вот этот баланс выглядит, гуманитариев и техников?
- Да. Этот период относится к концу 50-х – началу 60-х годов. Именно тогда Борис Слуцкий написал свое стихотворение в 59-м году, если не ошибаюсь. Это, действительно, было время физиков. Тогда строили и атомные реакторы и гигантские ускорители. Получали новые химические элементы в большом количестве сразу. Изучали свойства элементарных частиц. Это был период физиков. Потом наступил период биологов. Правда, вот этот расцвет биологии, он бы без физики был бы невозможен, потому что именно физические методы исследования сделали возможным развитие и генетики, и биохимии, и биофизики. И, кстати, развитие медицины, диагностики в медицине: использование ультразвука, томографии магнитно-резонансной, без физики это было бы невозможно. Но что потом произошло в нашей именно стране – опять-таки в 90-е годы? И физикам, и биологом пришлось переквалифицироваться. Не всем, конечно, но достаточно многим. Переквалифицироваться в те профессии, которые были более востребованы. То есть в бухгалтеров, в менеджеров.
- А вы как-то реагировали на это? Вы писали больше о бухгалтерах?
- Нет. Мы продолжали поддерживать физиков. Но сейчас ситуация изменилась очень неблагоприятно. Сейчас не хватает даже, может быть, не столько чистых физиков, сколько грамотных инженеров. И даже не только инженеров, не хватает рабочих квалифицированных, то есть рабочих, которые хорошо разбираются в той же технике и в физике. И эта проблема настолько серьезна, что вот сейчас мы вместе с Московской торгово-промышленной палатой объявили конкурс "Новое поколение-2009". Это конкурс для выпускников и учащихся колледжей и для их наставников. Конкурс призван стимулировать творчество, техническое творчество. Лучшие работы мы опубликуем в журнале.
- А что же с гуманитарными науками? Вот я знаю, что вы буквально на днях поедите получать премию Александра Беляева. Это, я так понимаю, литературная премия?
- Премия присуждается журналу за научно-художественное освещение событий в науке, в том числе и за то, что мы публикуем фантастические произведения. Мы публикуем научную фантастику. Нам это интересно. И я считаю, что научная фантастика – это очень важный жанр в литературе, потому что он стимулирует творчество, он будит мысль, он позволяет человеку мечтать и потом осуществлять свои мечты.
- В одном из ваших номеров я видела статью, посвященную научному шарлатанству, и подумала, что эта проблема, такой "клубок", который постоянно приходится распутывать журналистам "Науки и жизни". Так ли это?
- Как отличить научную статью от лженаучной? Там достаточно простые правила. То есть, например, если в статье встречаются такие слова, как "биоэнергетика", "волновая генетика", "аура", сразу можно дальше не читать. Кроме того, должно настораживать то, если автор перечисляет в трех строчках свои разные почетные должности и членства в разных академиях.
- Кроме Академии наук?
- Кроме Академии наук, конечно, и еще нескольких еще очень известных нормальных, настоящих, уважаемых академий. Есть и другие признаки. Излишнее наукообразие. Читаешь такую статью и не понимаешь вообще, о чем она. Настоящий ученый всегда умеет в нескольких словах, буквально, рассказать о сути своего открытия.
- Есть такой афоризм, что если ученый не может рассказать пятилетнему ребенку, чем он занимается, значит, он – плохой ученый. Это афоризм действителен?
- Ну, есть исключения из этого правила.
- Есть то, что объяснить невозможно?
- Есть. Есть очень сложные вещи. Их можно объяснить. Но для этого часто нужна бывает помощь именно журналиста, журналиста подготовленного, разбирающегося в науке.
- Хорошо, что вы есть. Мы очень надеемся на вашу помощь. Спасибо, Елена Леонидовна.
