Тема:

Президентские выборы 2 месяца назад

От гнилых труб до свобод: Собчак хочет провести "полную ревизию" жизни россиян

Телевизионная хроника пополнилась кадрами того, как в поездки выдвинулись и уже зарегистрированные кандидаты в президенты, и еще только кандидаты в кандидаты. Ксения Собчак, в частности, провела целый тур по городам Сибири.

Телевизионная хроника пополнилась кадрами того, как в поездки выдвинулись и уже зарегистрированные кандидаты в президенты, и еще только кандидаты в кандидаты. Ксения Собчак, в частности, провела целый тур по городам Сибири — от Омска через Новосибирск и Бердск — в Томск. Как ее там принимали? Об этом кандидат в президенты Собчак рассказала в интервью "Вестям в субботу".

- Ксения, мне как выпускнику МГИМО неловко с вами разговаривать.

- Почему же?

- Потому что надо быть за своих. Есть в истории президент Ильхам Алиев — выпускник этого института, Маденов – болгарин. Но вы-то с Борисом Титовым сейчас двое идете от МГИМО.

- Мне кажется, что не надо меня, так сказать, в одну корзинку с кем-то класть, у меня все-таки свой путь.

- Вы только вернулись из поездки по регионам. Спасибо огромное, что успели к нам зайти.

- Да, я к вам прямо из аэропорта.

- Четыре часа туда, четыре часа обратно, даже если бы вы летели президентским самолетом, по зимней погоде, думаю, была бы задержка. Хочется браться за управление такой огромной страной?

- Мне хочется здесь изменений. Я хочу жить в России, хочу, чтобы мой сын жил здесь, я, правда, хочу попытаться что-то изменить. Я знаю, что эти изменения невозможно сделать сразу, понимаю, что вряд ли выиграю на этих выборах, потому что на них выиграет Владимир Путин. Но я знаю, что могу объединить людей и показать, что людей, которые против того, что происходит в стране, очень много, их миллионы. Вот в этом моя цель — показать, что кандидат "против всех" имеет большую поддержку, а это значит, что стране нужны изменения. Хочу провести полную ревизию всей нашей жизни, посмотреть на все проблемы — от труб гнилых до свобод, которых нас лишили. Вот в этом и состоит главная цель моей кампании.

- Я из-за вас поссорился со своей доброй знакомой, потому что начал про вас говорить хорошо, а она слышать этого не хочет. Блат при входе в редакцию заканчивается с выписки пропуска, а дальше можешь — работаешь, не можешь — нет. Не жалко профессию бросать, потому что, уходить в политику из журналистики я бы, например, не решился никогда.

- Я считаю, что правильно для психики любого человека — есть большие исследования на эту тему — раз в 7-8 лет все менять в своей жизни. Я уже очень многое сделала в своей профессии. Пусть это прозвучит нескромно, но я сделала большое количество интервью, много мировых эксклюзивов. Нельзя сказать, что я достигла всего, чего хотела, но я сделала уже очень много и поняла, что, может быть, сейчас настало время сделать следующий шаг. У меня есть силы и возможность проявить себя в совершенно другом качестве. И я к этому давно шла. Вы же знаете, я из политической семьи, и папа у меня жил политикой, был достойнейшим политиком нашей страны. Для меня это какая-то очень личная вещь, мои отношения с политикой, и у меня действительно есть искреннее желание что-то поменять.

- Про политику мы, так или иначе, все рассуждаем. Когда я услышал ваше предложение о переходе в парламентскую республику, вспомнил, что сам голосовал против Конституции 1993 года, потому что, она мне казалась слишком суперпрезидентской. И чем больше живу, тем больше понимаю, что с парламентской республикой через две недели страны не будет. Впрочем, это мое мнение.

- Я с вами совсем не согласна.

- Если использовать международный опыт, то, в принципе, действительно можно избирать судей, шерифов. Я просто опасаюсь, что если в России начать избирать шерифов, то в целом ряде районов, необязательно удаленных, мы с вами в виде шерифов получим самых авторитетных граждан. Демократия — очень тонкая материя.

- Этими нашими страхами и кормится наша власть. Именно страхами лютых 90-х, когда бандиты правили в регионах, и были обеспечены меры по отмене региональных выборов и переход на жесткую иерархическую систему управления в России. Я против этого. Объясню почему. Я считаю, что сменяемость и выборность — это самые главные принципы любой политической жизни. Вы говорите про международные отношения, но посмотрите, что происходит в Израиле, с израильским парламентом. Кнессет — это место, где постоянно все спорят со всеми, и при этом это сильная, демократическая и развитая страна. Посмотрите, что происходит в Индии. Стыдно сказать, но нам даже с Индии нужно брать в этом смысле пример, потому что при всех ее проблемах это действительно демократическая страна с большим парламентом, который бесконечно спорит, но достигает каких-то изменений. Моему сыну Платону — год и три месяца. Невозможно, чтобы он сразу прекрасно пошел.

- Успеваете вообще им заниматься?

- Успеваю и вижу, что невозможно, чтобы он пошел, пока он много раз не упал. Так же и с политикой. Да, сменяемость будет. Конечно, поэтому какой-то президент будет плохой, какой-то — хороший, что-то в парламенте будет не так, и изберут на местах, может быть, где-то какого-то не того человека. Но главное, чтобы они менялись. И если эта система сменяемости будет работать, то это и есть система тех ошибок, тех путей, по которым мы будем идти и менять ситуацию. Без этого невозможно. А нас так запугали тем, что вдруг придет плохой человек, вдруг бандит придет, теперь давайте не менять вообще ничего.

- Воспоминания тоже свежи. Объяснения этому есть. Я не могу пройти мимо Крыма, может быть, чуть-чуть в неожиданном для вас ракурсе. Мы оба — выпускники МГИМО, мы ходили на одни и те же кафедры. Я сам вам первым скажу, что Россия как член Совета Европы брала на себя обязательства по проведению референдума. В Крыму он прошел, конечно, не вполне по правилам Совета Европы. В скобках, впрочем, замечу, что последующие референдумы, например, в Греции не сильно отличались по своей оперативности от этого.

- И договор с Украиной в 1996-м все-таки у нас был.

- Это другое дело. Когда я 9 мая 2014 года оказался в Севастополе и увидел сотни тысяч людей на набережной, я понял: вот она, суверенная воля народа. Вы же демократ. Как вы это дело соединяете? Я понимаю эти ссылки, формальности Венецианской комиссии. Но есть четко выявленная суверенная воля народа. И, кстати, вопреки тому, что вы говорили как-то моим коллегам, это я вас не подлавливаю, можно сказать, дружески говорю на правах совыпускника. Было два вопроса в бюллетене. Вы как-то сказали, что один. Там был выбор: либо автономия в составе Крыма, либо присоединение к России. Выявлена демократическая воля.

- Нет, я считаю, что здесь другая проблема. Для меня международное право — это не формальность. Если мы нарушили международные договоренности, значит, мы их все-таки нарушили, и здесь ставится жирная точка. Но вопрос же еще и в другом. И вы как международник должны меня понять. Мы же сами себе этим самым закапываем бомбу замедленного действия. Если мы признаем суверенное право народа высказаться — даже опустим то, как был проведен этот референдум, на мой взгляд, он был проведен не вполне честно и не вполне соответствовал международным нормам — вы понимаете, что дальше и жители Татарстана захотят тоже, может быть, высказать свою волю и провести у себя референдум. Может быть, и в Башкирии. А в Чечне, как захочет Рамзан Кадыров или кто-то другой.

- Действие рождает противодействие. То, как это было обставлено очень незаконно в 1956 году, породило 21 год дебатов. По нормам Венецианской комиссии нужно дебаты проводить год. Здесь они шли 21 год.

- Нельзя пользоваться двойными стандартами. Вопрос суверенитета до сих пор после Второй мировой войны дискуссионный. Право народа на самостоятельность или целостность государства первично. Это по-прежнему один из главных дискуссионных вопросов международного права. Но если мы встаем на позицию признания этого суверенитета, то тогда референдумы захотят провести очень многие регионы нашей страны.

- Вечная дилемма международного права — территориальная целостность.

- Это значит, что мы делаем все для того, чтобы наша великая Россия распалась. А я против этого. Я против того, чтоб даровать такое право Чечне, Татарстану или кому-то еще. А придем мы неминуемо в эту точку.

- С такими позициями не все голоса соберешь. Тем не менее, как идет сбор подписей?

- Около 70 тысяч мы уже собрали и верифицировали. И я — единственный кандидат в президенты — я этим очень горжусь — который прозрачен в этом смысле. Я призываю приходить наблюдателей к нам в штаб. Мы сотрудничаем с другими кандидатами, пусть приходят наблюдатели от них. Я совершенно не обязана это делать по закону. Но я хочу доказать, что мы честно собрали эти сто тысяч и честно их принесем. Сегодня это 70 тысяч, но я уверена, что до нужного срока мы сможем собрать еще 20. Так что, пользуясь случаем, призываю поставить подписи. Это еще не призыв к голосованию.