Сразу восемь сборных из Латинской Америки приехали в Россию на чемпионат мира по футболу. Десятки тысяч латиноамериканских болельщиков получили радушный прием в разных городах проведения соревнований. Открытые, темпераментные, задорные. Многие не скрывают восторга от приема, который получили в России и самого чемпионата, несмотря на досадные проигрыши некоторых команд.
Вообще же со странами Латинской Америки у нас взаимный интерес еще с советских времен. Взять хотя бы Чили. Все началось в 70-х годах прошлого века, когда к власти в Сантьяго пришло правительство социалиста Сальвадора Альенде. Был в отношениях и период ослабления связей, однако сейчас экономическое сотрудничество между странами вновь на подъеме. За последние 20 лет товарооборот вырос в 25 раз и в прошлом году превысил 900 миллионов долларов. Вообще же в Чили до сих пор многое напоминает о дружбе с Советским Союзом.
Сразу восемь сборных из Латинской Америки приехали в Россию на чемпионат мира по футболу. Десятки тысяч латиноамериканских болельщиков получили радушный прием в разных городах проведения соревнований. Открытые, темпераментные, задорные. Многие не скрывают восторга от приема, который получили в России и самого чемпионата, несмотря на досадные проигрыши некоторых команд.
Вообще же со странами Латинской Америки у нас взаимный интерес еще с советских времен. Взять хотя бы Чили. Все началось в 70-х годах прошлого века, когда к власти в Сантьяго пришло правительство социалиста Сальвадора Альенде. Был в отношениях и период ослабления связей, однако сейчас экономическое сотрудничество между странами вновь на подъеме. За последние 20 лет товарооборот вырос в 25 раз и в прошлом году превысил 900 миллионов долларов. Вообще же в Чили до сих пор многое напоминает о дружбе с Советским Союзом.
Вой бамбуковой трубы — трутрука — почти все, что осталось от этой истории. Мапучи — единственный непокоренный народ Америки — в современном Сантьяго разводит индейский костер, чтобы жарить мясо на продажу.
Их не стерли, как ацтеков и майя. Но итог 500-летней войны за место под Андами — разбросанные по Чили крохи земли, где традиции предков идут по тысяче песо за лепешку.
"Мы пытаемся выжить в обществе, где все зависит от денег. Мы не можем позволить, чтобы с нами покончили, как с другими, и должны зарабатывать, чтобы сохранить себя как народ", — сказал Хуан Кеупан Катриянко, глава общины мапучи.
Клочок земли на окраине Сантьяго. На индийскую деревушку разве что похоже. Для мапучи это не место обитания, а, скорее, символ редкой победы над государством, даже если традиционные жилища пришлось ставить на месте свалки.
Они захватывают мусорки, пятачки окраин, чтобы не стать очередным музейным экспонатом Латинской Америки, элементом коллекции, которую четверть века собирает меценат Карлос Кардоен. "Монеты мапучи увидели впервые у испанцев. Они не поняли их смысл и стали переплавлять в украшения", — рассказал он.
Кардоен — хозяин крупнейшего частного музея Америки, миллиардер, меценат, друг Фиделя Кастро и человек, который не может покинуть пределы Чили под угрозой ареста. Штаты не простили ему конкуренции в борьбе за арабский оружейный рынок. Он — живая иллюстрация новой истории Чили. Сколотив капитал на орудиях убийства, теперь тратит его, собирая по миру раритеты.
В гору мимо своих виноградников он поднимается на личном фуникулере, в вагончике канатки объясняя, почему без Пиночета не было бы ни его миллиардов, ни чилийского чуда.
"Да, это был черный момент нашей истории, ужасный. С тюрьмами и убийствами. Но в тоже время был наведен порядок. Сегодняшнее процветании Чили не случилось бы без диктатуры Пиночета", — уверен Карлос Кардоен.
Кадры хроники бомбардировок La Moneda. Эфир мировых телеканалов 11 сентября 1973-го задрожал от них. Путч Пиночета тогда вернул на первые полосы газет слово "фашизм".
Кадры, снятые американским оператором с террасы, которая тогда была частью гостиницы, облетели весь мир. Самолеты сделали круг над городом и зашли на цель. Дворец La Moneda загорелся от первых же ракет. Превращая бомбами в пыль дворец, летчики Пиночета били и по Москве. Военный переворот в Чили — первое серьезное поражение мирового социалистического движения, когда не сумели спасти ни идею, ни человека, которого называли чилийским другом Советского Союза.
Парадные ворота – через них и сейчас во внутренний двор дворца попадают чилийские президенты. А 11 сентября 1973 года они стали главной мишенью – первые две ракеты попали сюда, разрушили вход и отрезали пути к отступлению защитникам La Moneda.
"Я верю в Чили и судьбу нашей страны. Я уверен, моя гибель не будет напрасной" – это последние слова президента Альенде, которые смогла передать еще не захваченная радиостанция Magallanes.
"Я тогда был в редакции. Альенде позвонил прямо в студию по телефону, и мы вывели его в эфир. Это было прощание президента. Стало понятно: это — конец! И с того момента наша жизнь изменилась навсегда", — вспоминает Леонардо Касерес, бывший редактор радиостанции Magallanes.
Живые свидетели самого страшного чилийского дня спаслись только потому, что смогли бежать. Леонардо — с семьей в Москву. Гарсия Эрера 16 лет во Франции ждал, когда Пиночет сдаст президентскую ленту. Он чудом ушел с позиции, откуда огнем прикрывал подходы к дворцу. Из окон соседнего министерства он видел, как пал La Moneda.
"Наших товарищей вывели и положили лицом вниз. А потом выехал танк. Военные стали кричать нам, что если мы не прекратим огонь, танк проедет прямо по людям. И мы перестали стрелять", — рассказал Исидро Гарсия Эрера, бывший сотрудник охраны президента чили Сальвадора Альенде.
Они спасли свои песни в эмиграции, когда из Чили "высылали" даже музыку. Голос чаранго — маленькой индейской гитары — при Пиночете получил клеймо врага народа и был репрессирован, как тысячи тех, для кого стал музыкой сопротивления.
Они постарели вместе с теми, кто сжимал кулак под Venceremos. Но и 45 лет спустя Illapu — снова группа номер один в Чили. Страна самого высокого дохода на душу населения в Латинской Америке продолжает жить под аккомпанемент музыки для бедных.
Рыбаки Valparaíso лучше многих знают цену Конституции Пиночета, по которой до сих пор живет страна латиноамериканского экономического чуда. Они заплатили за него ремеслом, которое уже бессмысленно передавать по наследству.
"Закон, который оставил нам Пиночет, позволил захватить все ресурсы семи крупнейшим корпорациям. Они владеют квотами на 99% рыбы. И мы уже не мечтаем, чтобы наши дети стали рыбаками. Мы исчезаем", — говорят рыбаки. Их беды прячутся за цифрами лучшего развития экономики на материке. Модели, по которой Чил живет с конца прошлого века, все равно, что теперь их улов – рыба, которая не нужна даже тюленям, не то что сейнерам корпораций. В сети в основном попадает мерлуза.
"Морские волки" — так их называют в Чили — еще один конкурент рыбака Valparaíso. Не так давно охоту на них запретили, и теперь звери доедают то, что не выловили крупные корпорации.
"Чили — страна собственников, а не пролетариев" — знаменитый девиз Пиночета, который сделал частными почти все богатства. Возможно, это и стало платформой для старта, но вряд ли революцией для Тихоокеанского побережья, которое до 60-х было экономической колонией США.
Бывший городок угольщиков Сьювел завис над шахтами Эль-Теньенте. Изолированный мир в горах, где вместо дорог — ступени, американские компании создали для разработки крупнейшего на планете медного рудника – в соответствии со своим пониманием места чилийцев в мировой системе координат.
"Город лестниц" Сьювел призраком стал только в конце ХХ века. А до 60-х это — самая точная иллюстрация того, как чувствовали себя в Чили американские корпорации. Здесь даже жилье делилось по классовому признаку: для хозяев, рабочих и инженерной прослойки.
Национализация медной промышленности на память о том времени оставила усадьбу для американских управляющих — с салонами и бассейном, бараки рабочих, но – главное — медь. У Чили ее все еще больше всех в мире.
Шахта Эль-Теньенте врезана прямо в Анды. Здесь меряют не по глубине, а по высоте над уровнем моря: 2 тысячи 100 метров. Крупнее на планете не было и нет. И даже Пиночет, при котором экономику Чили пилили, как никогда, не решился отдать ее в частные руки.
Медь – главное достояние и, как часто бывает, проклятие этой земли. В 70-х, когда в шахтерском городке Сьювел кипела жизнь, медь называли "зарплатой Чили". Доходы от рудников – половина бюджета страны. Но эта зависимость для правительства Альенде стала роковой.
Тогда Штаты обрушили мировые цены на главное чилийское сырье. Страна рухнула в дефолт, и марши недовольных заглушили голоса сторонников Альенде. Он и без переворота бы проиграл, но тем, кто двигал Пиночетом, нужна была такая смена власти, чтобы страх здесь поселить навсегда.
Свои 50 дней на стадионе Santiago он помнит по секундам. Трибуны, ставшие тюрьмой, раздевалки, превращенные в камеры, стены — в календари. С сентября по ноябрь 1973-го арена футбольных звезд клуба Colo-Colo – концлагерь, откуда живыми не вернулись три тысячи человек.
"В камере мне исполнилось 25 лет. Все 200 человек встали вокруг меня и начали петь. А потом был торт — кусочек хлеба с зажженной спичкой", — вспоминает Мигель Мендес, бывший заключенный концлагеря.
Colo-Colo и сборная Чили и играют в футбол у этих трибун. Лишь недавно для болельщиков закрыли один сектор, превратив его в мемориал.
В советском фильме 1977 года "Ночь над Чили" надзиратель требует от изможденного заключенного пошутить, и тот рассказывает свежий анекдот, чем хунта похожа на футбольную команду Colo-Colo. Тем, что только они могут собрать полный стадион.
28 тысяч человек прошли через пытки с 1973-го по 1990-й. Музей памяти в Сантьяго хранит их лица среди сотен свечей главного зала. Но есть экспозиция и в подвале. Странный экспонат, если без объяснений. "Это настоящая бетонная панель, на которой видны подписи Сальвадора Альенде и советского посла. В 1971-м СССР построил в Чили завод для строительства домов, правда, он недолго проработал", — рассказывает экскурсовод.
Проработав недолго, завод успел "накрыть" советскими кварталами целый город Кильпуэ. Наша история — 200 километрах от их Сантьяго. 40 панельных многоэтажек успели построить до переворота. Неказистые, но прочные настолько, что стоят и по сей день в самой сейсмоопасной зоне Латинской Америки.
Проработав недолго, завод успел "накрыть" советскими кварталами целый город Кильпуэ. Наша история — 200 километрах от их Сантьяго. 40 панельных многоэтажек успели построить до переворота. Неказистые, но прочные настолько, что стоят и по сей день в самой сейсмоопасной зоне Латинской Америки.
После переворота завод не продержался и четырех лет. От него не осталось ни кирпичика, а дома стоят до сих пор. Они выдержали массу мелких и три крупных – больше 7,5 балла.
Дальше России для Чили географически нет почти никого. Но их лосось уже работает на импортозамещение, а винзаводы провинции Кальчао бутылки через океан отправляют десятками тысяч.
"Мы в Россию импортируем около 80 тысяч литров в год. Интересно, что русский клиент больше любит, чтобы бутылка закупоривалась традиционной пробкой, хотя это просто романтика. Металлические крышки давно не хуже", — говорит Дайгоро Гайтан, управляющий винзавода.
Долина Кальчао — экономический ноль не только при Альенде, но и Пиночете. Теперь их вино — бренд Чили и свидетель того, что хунта экономику действительно подтолкнула. Но только в тот день, когда ушла.
Что точно работает в Чили, так это предпринимательская мысль. В стране меди наконец-то придумали, как заставить главный ресурс приносить прибыль не только от экспорта болванок.
Меди в Чили столько, что 10 лет назад ее решили использовать даже в текстильной промышленности. Оказалось, носки с медной нитью очень нужны спортсменам, туристам, диабетикам и военным. Теперь только одна из фабрик выпускает по 6 миллионов пар в год.
Мирный сон этого благополучия раз в неделю разрывает бой барабанов. Здесь митингуют с песнями, лозунгами и танцами, не важно, по какому поводу. Марш феминисток или митинг за бесплатное образование в Сантьяго соберет 30 тысяч по щелчку. Кажется, страна за годы той диктатуры так заскучала по звуку своего голоса, что не может накричаться до сих пор.
Мурали — рисунок на стене — чилийское искусство сопротивления. Оно сделало Valparaíso самым разноцветным городом мира. Ушло в подполье при Пиночете, вернулось и пока не видит смысла исчезать.
Мурали были главным информационным ресурсом предвыборной кампании Альенде, поэтому Пиночет приказал все закрасить. Но, как рассказывают в Valparaíso, сильный дождь смывал штукатурку, и картины вновь проступали на стенах.
"У нас отобрали столько, что лишили даже страха" – это главный лозунг митингов и демонстраций в стране, где диктатуры с 1989-го официально нет. Чили после Пиночета пока так и не может надышаться горячим воздухом протеста.
