Памятники московской старины потеряли одного из самых авторитетных своих защитников. Накануне скончался Давид Саркисян – директор Государственного музея архитектуры. Для него российская столица была лучшим городом мира, и он делал всё, чтобы этот город обновлялся и строился, но при этом не терял своего неповторимого облика. Сегодня о Саркисяне скорбят и вспоминают его друзья и коллеги.
Человеком многих талантов называют Давида Саркисяна друзья и коллеги. А он сам про себя говорил, что прожил четыре жизни. Дипломированный физиолог, когда-то он изобрел лекарство, которое применяют при лечении болезни Альцгеймера. Потом вдруг ушел в кино. Снял больше 20 документальных фильмов. Дальше занимался кинокритикой и выставочными проектами. А в 2000 году возглавил Музей архитектуры. Специального образования у него не было, но профессиональное сообщество Саркисяна признало быстро и безоговорочно.
"В Москве с его приходом появился центр общения, центр развития исторической науки, выставочного дела, и музей стал все более и более посещаемым", – рассказал почетный президент Союза архитекторов России Юрий Гнедовский.
Саркисян был современным директором музея, всегда поддерживал проекты молодых, открывал архивы и устраивал выставки академические и авангардные. Завел интернет-блог. И так страстно всегда говорил, а скорее кричал об архитектурных потерях столицы. Самым страшным называл проект так называемой "реставрации" Царицыно.
По словам директора Государственного института искусствознания Дмитрия Трубочкина, Саркисян умел совместить природную резкость, восточную горячность и корректностью с умением подать это точно, грамотно.
Его болью был, конечно, Военторг – он ровно напротив Музея архитектуры. Безжалостный снос уникального здания, строительство на его месте муляжа Давид Саркисян называл варварством. Гостиница "Москва" – когда ее рушили, он спасал то, что новые строители собирались отправить на помойку – Щусевские двери, дверные ручки, флагштоки.
"Не удалось отстоять гостиницу "Москва", но из нее удалось вывезти фрагменты архитектуры, убранства. За несколько дней до смерти Саркисян звонил и говорил, что надо организовать вывоз деталей детского мира", – сообщила профессор Московского архитектурного института, Лауреат премии им. Комеча Наталья Душкина.
Он не любил путешествовать, но объехал весь свет. И точно знал, что лучше Москвы может быть только Москва, потому что нигде в мире нет таких широких улиц и магистралей, ведущих прямо в сердце города. Столица – хаотичная, шумная, безумная, странная, невероятно обаятельная... Но ,если приглядеться, везде разрушения.
"Подлинность Москвы теряется, она становится безликой. Есть, например, Рим, он не потерял свой облик, Москва тот же Рим, но она теряет свою ткань", – сетовал Давид Саркисян.
Он часто повторял, такими темпами Москва превратится в смесь Лас-Вегаса, Диснейленда и турецкого курорта. Не спорил с очевидным – город должен развиваться, но согласно внятной архитектурной концепции и верил, что можно строить, не разрушая.
