Очередную реформу намерен провести президент США Барак Обама. В четверг он отправится в Нью-Йорк, где выступит с докладом о реформе Уолл-стрит. Эту тему, а также севастопольский флот и скандинавское турне российского президента Анатолий Кузичев и Инна Владина в эфире "Вести ФМ" обсудили с журналистом и политологом Михаилом Леонтьевым.
Обама решился на очередную революцию
Кузичев: Кризис – тема интересная. Вот мы с Михаилом перед эфиром разговаривали, очень много он мне интересных штук рассказал. Но оттолкнулись мы от Обамы.
Леонтьев: Ну, Обама решился как бы на очередную революцию. Обама все время решается на революцию. Смотрите, Обама вывел войска из Ирака, как обещал. Обама сократил вооружения, установив планку гораздо выше, нежели она есть на самом деле. Теперь Обама решил регулировать рынок деривативов и внести ограничения на деятельность американских банков. Это святая святых экономики. Собственно, все знают, что к кризису и привело вот это рискованное раздувание пузырей, когда банки за счет чужих денег занимаются спекуляциями колоссального объема вот с этими деривативами. В действительности там идет очень серьезная борьба, там есть такой старенький человек – Пол Волкер, который до Гринспена был главой ФРС, который на фоне нынешней публики является человеком, безусловно, одним из самых компетентных и грамотных. Я не знаю уж, как он в 84 года соображает, но он злой. И вот он продавливает это и продавил, очевидно, Обаму. Он один из главных экономических советников Обамы. Но! Как и все у Обамы сделано "очень хорошо". Документ этот по поводу регулирования – это больше тысячи страниц. Прочитают его великолепно. Америка на 90% состоит из юристов. Поэтому они его прочитают. Но работать он не будет. Потому что если бы он начал работать, то, скорее всего, с американской экономикой произошли бы жуткие катаклизмы, потому что это тот рынок, которым живет финансовый сектор. Реально. Финансовый сектор составляет в Америке 50%, дает 50% доходности. Вообще финансовый сектор – это определяющий сектор в экономике США. У них реальный сектор, включая не только промышленность, но и сельское хозяйство и все остальное, где-то меньше 20% сейчас. Все остальное – это потребление, услуги и финансы. Сжать финансовый сектор – это значит, обвалить американскую экономику. Ничего такого страшного, во всяком случае в ближайшей перспективе, вследствие этого закона, как всегда у Обамы, не произойдет. Вообще надо понять логику и практику Обамы. Если Обама что-то заявляет о том, что он решил что-то сделать, что-то контролировать и что-то побороть, значит, он этим точно заниматься не будет.
Соглашение по Севастополю приблизило и отдалило Украину
Леонтьев: Теперь про флот. По этому году Украина получит действительно очень нужные ей деньги, она получит от этого непосредственно материальную помощь. Кроме того, еще и "Газпром" выиграет. У нас же объемы падают, которые Европа выбирает. Нам нужно, чтобы Украина больше выбирала газа. Украина же не может выбирать газ, который ей нужен, из-за этого и спад держится на очень низком уровне, потому что украинская тяжелая промышленность – энергоемкая, как известно. Поэтому есть помощь, но не так прямо, что мы взяли Украину на довольствие. Тенденции на газовом рынке - негативные и будут такие в ближайшее время, мы об этом уже говорили. У меня есть одно но. Я абсолютно приветствую это соглашение, если стороны, во всяком случае российская сторона, расценивают его как тактический шажок, как выигрыш времени. Не может существовать российский флот в Севастополе на основании соглашения с кем бы то ни было, которое может быть расторгнуто в любой момент, потому что соглашения предусматривают возможность их расторжения даже незаконным путем.
Кузичев: Какие же варианты могут тогда быть, если не на основе соглашения?
Леонтьев: Вариант у нас только один – это реинтеграция единого организма Украины и России. Я еще раз повторю, что никакой России и отдельно Украины никогда не было. Это новация. Россия исторически образовалась как объединение Украины и Московии. В результате этого объединения в середине XVII века возникло государство, которое называется Россия.
Семь тысяч километров разногласий
Владина: Скандинавское турне президента - Норвегия–Дания. Что там будет?
Леонтьев: Если говорить о какой-то конкретике, то опять же это не совсем это президентское дело. Норвегия – серьезный и конкурент, и партнер в области газа и нефти. И Норвегия – крупнейший оператор на европейском рынке газа. Поскольку газовые проблемы и газовые интересы в России играют существенную роль, большую, чем хотелось бы, то какие-то переговоры по этой части - необходимы, тем более что президент наш, безусловно, компетентен в этой области – он, как вы знаете, возглавлял совет директоров "Газпрома". Скорее, в данном случае Норвегия для нас является партнером и потенциальным союзником. Потому что есть угроза сланцевых газов, угроза сжиженных газов. И вот нам необходимо каким-то образом здесь не вредить друг другу на сужающемся рынке. Необходимо еще будем учитывать, что спрос-то увеличиваться не будет, скорее всего, в силу сжатия экономик европейских. Европейские экономики будут сжиматься быстрее других. И неизвестно, когда и вообще будут ли они разжиматься, на самом деле не с чего им. Германия могла бы рвануть. Германская экономика на самом деле - относительно одна из самых здоровых в мире. Но на ней лежит тяжким бременем Евросоюз, ими же созданный для себя, соответственно, они теперь не знают, что с ним делать. Вот здесь есть какая-то взаимная сфера интересов. А в Дании можно обсуждать только инновации - Сколково. Больше там ждать нечего на самом деле.
Владина: А вопросы разграничения морских пространств в Баренцевом море?
Леонтьев: Да. Там есть спорные моменты, там есть Шпицберген, там есть морские пространства.
Владина: 7 тысяч километров – зона разногласий.
Леонтьев: Вы знаете, каким образом отличить норвежский берег от российского?
Владина: Мы не знаем.
Леонтьев: Норвежский берег обозначен русскими флагами российских рыболовных судов. Они все там. Вот и все.
Владина: То есть они дальше наших границ.
Леонтьев: Они дальше. Они просто сюда не заходят, им здесь делать нечего. Здесь очень много проблем и толку никакого нет. Поэтому все ловят там. А Яранцев – это зеркало российской рыболовной отрасли. Потому что на этих судах, на которых она плавают, можно только браконьерствовать, потому что остальное все уже идет в убыток. Поэтому вот он пират практически. Не сомалийский, но почти сомалийский пират. Не от собственной инициативы, а от плохой жизни. Строительство рыболовного флота - это больная тема. Иметь такой ресурс, как собственную огромную, чуть ли не самую большую в мире, чуть ли не самую богатую экономическую рыболовную зону, иметь квотный ресурс и не строить на собственных мощностях флот для собственной страны, надо быть просто идиотами. Я могу совершенно четко на основании опыта (я этим делом занимался больше 10 лет), сказать, что мы – идиоты. Советский Союз строил 120, по-моему, рыболовных судов на собственных верфях в год. Мы строим 5-7.
Полностью комментарии Михаила Леонтьева слушайте в аудиофайле.
