Николай Зиновьев. Призрак оптимизма. «Советская Кубань». 2010 год.
Разухабисто-аляповатая, не очень удачная, по-моему, обложка пересиливается фотографией автора, размещенной позади, на «спине» книги.
"У него глаза монаха", - сказала мне, увидев фото одна набожная женщина. Глубокие страдальческие глаза бородатого мужчины сочетаются с особым страдальческим голосом, добавлю я, поскольку с Николаем Зиновьевым познакомился. У Зиновьева – глухой надтреснутый голос. Открываю книгу, и обжигаюсь о точное и честное:
Вот сменила эпоху эпоха,
Что же в этом печальней всего?
Раньше тайно мы верили в Бога,
Нынче тайно не верим в Него.
Зиновьев живет в одной из краснодарских станиц. Пишет стихи о Боге, России, русских. Но в отличие от сотен, если не тысяч, пишущих о том же, делает он это на высоком уровне. Уровне, который не только отличается от местного, но и от общероссийского.
Рядом с Зиновьевым сегодня можно поставить Всеволода Емелина (кстати, они из одного поколения пятидесятилетних). Оба пишут о народе, изнутри простой жизни, о быте, об алкоголе, о так сказать «социальных бедах». Да что уж там, их роднит и умение выстроить сюжет, и оглушающая великолепная эффектность, и особая жутковатая фельетонность. Это тот случай, когда автор в немощи – силен, через подчеркнутое затерянное одиночество выходит в победители.
Но все-таки они разные. Здесь подтверждение тому, что Россия живет сразу и в 15 веке, и в 18, и в 21. Разные представления о человеке, о стиле, о допустимом. Емелин с крутыми солеными шутками царит в Интернете. А Зиновьева, по-траурному горького, вряд ли воспримут в блогосфере, засмеют, пожалуй. И наоборот, многие, кто от Емелина содрогнутся, над Зиновьевым прослезятся. И опять-таки Зиновьева знают в немолодом читающем поколении по всей стране, даже в Москве его поклонники легко заполняют большой зал ЦДЛ, однако в мире не только телевизора, но и Интернета – этот поэт, увы, неизвестен. Да и оценит ли высокоскоростное и безлимитное время стихи, казалось бы, незамысловатые и совершенно ясно: требующие внимательного, деликатного, сердечного прочтения?
Лишь эта плошка с козьим жиром,
В котором плавает оса,
Мне не дает с постылым миром
Свести все счеты в полчаса.
Но я скажу так: пускай этот кубанец кому-то не ко двору, тем хуже для этого двора! Здесь дышат почва и судьба, вот что. Зиновьев современный, он своевременный, он нужный, у него сердце болит за сегодняшний и всегдашний день родных людей. Он может самое сложное: писать легко и просто, но мастерски. Тихий скромный треснутый голос приобретает силу пророка и трибуна… Нет пустых стихов. Все слова - выразительны, точно подобраны, завязаны на финал. Каждое стихотворение заострено – афоризм, каламбур, парадокс, рассказанная история. Почти все неожиданны, оригинальны. И обязательно высокое соседствует с низким, пафосное с бытовым, что придает этим стихам античное изящество.
Главное – знаете что? В стихах этих – искренняя боль. Лучше пускай сам Зиновьев скажет.
Опять мы ищем виноватых.
И я кричу с толпою: «В ад их!
Четвертовать на колесе!»
Но, видит Бог: мы все – разини;
И в том, что рыщет смерть в России,
Мы виноваты.
Все.
Все.
Все.
"Книги" с Сергеем Шаргуновым на радио "Вести ФМ".
