На фестивале "Балтийский дом" в Санкт-Петербурге показали варшавский спектакль знаменитого польского режиссёра Кристиана Люпы "Персона. Мэрилин". Спектакль – часть цикла о фальшивых пророках XX века.
Один из самых радикальных спектаклей фестиваля "Балтийский дом" – постановка знаменитого польского режиссера Кристиана Люпы "Персона. Мэрилин". Спектакль – часть цикла о фальшивых пророках ХХ века. В багаже у режиссера постановки о культовом фотографе Энди Уорхоле, философе Симоне Вайль, прологом же ко всем постановкам был спектакль о Заратустре Ницше.
"Персона. Мэрилин" – это история о мучительном поиске человека за выжженной массмедиа маской. Это история невозможности уединиться в одиночестве, невозможности остаться анонимом в зафиксированной и публичной реальности. Спектакль-исповедь, такой театральный психоанализ в духе Бергмана и Ларса фон Триера.
"Поиски театрального слова, слова которое становится телом, тело которое ищет выражения в слове, тело которое существует в пространстве, в космическом пространстве, тело которое действительно приносит себя в жертву", – объясняет Нина Кирай, историк театра (Венгрия).
Мэрилин Монро в некоей заброшенной фотостудии, в которой когда-то работал Чарли Чаплин. На столе среди разбросанных подушек, пепельниц, бутылок спиртного и апельсинов – страдающая, уже немолодая женщина. Она скрывается от продюсеров Голливуда, чтобы побыть наедине с собой. Человек – на пороге смерти. Почти распавшаяся личность. Ее будни – алкоголь, наркотики, мучительные разговоры с подругой, фотографом, психоаналитиком. Актриса Сандра Коженяк, фантастически похожая на свой персонаж, ведет рискованную игру. Репетирует роль Грушеньки из "Братьев Карамазовых". Цепляется за образ, чтобы заново обрести себя, услышать свой внутренний голос. Глянцевая дива, "всеобщая любовница" старается остаться актрисой и женщиной.
"Этот спектакль требует не только игры, нужно содрать с себя шкуру, чтобы существовать в этом спектакле – необходимо быть, присутствовать в нем", – говорит Сандра Коженяк, актриса.
Публичность превращает человека в ничто. Личность высосана глазами кино и фотокамер. В финале спектакля камера на сцене разворачивается в зал, фиксируя зрителей на пленке. И зритель у Люпы становится персонажем спектакля, который испытывает невольный стыд за вечный порок подглядывания – вуайеризма.
"Сам спектакль построен так, что актер должен находиться во взаимодействии с публикой, получать от нее энергию, сам излучая ее, но с другой стороны воспринимая ее от публики. И на этом построен спектакль", – поясняет Кристиан Люпа, режиссер (Польша).
Сквозь мучительную боль Мэрилин обнажает не столько свое культовое тело, сколько душу. Пытается поделиться сокровенным – "Я молиться хочу!", а мир бросает ей в ответ: "Ты сейчас популярнее Христа!"
"Я мечтаю приблизиться к такому пониманию театра, к такому рискованному пониманию театра, потому что этот человек, несмотря на свой возраст, он очень рискованный человек – это очень редкое качество для такого состоявшегося художника", – считает Андрей Могучий, режиссер.
Режиссер сжигает тело Монро. И это неслучайно. Кристиан Люпа ничего не придумывает. Незадолго до своей смерти актриса увидела эту сцену во сне. Под вездесущим оком кинокамеры Мэрилин ложится на жертвенный стол-подиум, чтобы сыграть смерть поп-иконы. А на заднике изображение сжигаемого огнем тела. Акт жертвоприношения красоты, которая не умирает. Ведь сгорает только кинопленка, а душа остается в вечности.
