19 февраля 1861 года Александр II, император-освободитель, преодолевая невероятное сопротивление своих же подданных и даже части крестьянства, понимая, что впереди тупик, железной волей самодержца подписал Манифест об отмене крепостного права.
Манифест в тысячу с лишним страниц и весом, который не всякий даже на руках унесет.
Царь Александр Второй даровал свободу крестьянам. Закончилась эпоха русского крепостничества, длившаяся почти 400 лет. А все началось с Ивана Третьего и его "Судебника".
В 1497-м он запретил крестьянам свободно передвигаться по стране. Потом Иван Грозный окончательно закрепил землепашцев за помещиками. Они были разные – холопы, дворовые, удельные, монастырские, государственные. Все очень по-разному несвободные.
"Ни в одной стране мира нет пословицы "Дурак работу любит" или "работа дурака любит". Но в этих пословицах – крепостное право, которое отлучало людей от работы. Оно заставляло их работать. И привлекало их к тому, чтобы люди что-то сами делали, а все делали из-под палки", – рассказывает директор Государственного архива РФ Сергей Мироненко.
Крепостничество возникло, потому что страна разваливалась. Войны, опричнина, громадные просторы и часто худородная земля. Русскому мужику в сравнении с французом, например, надо было работать в три-четыре раза больше, чтобы собрать столько же хлеба. Тяжко. Разбегался народ. Ни налоги не собрать, ни армию. И выбор был тяжкий.
Со свободой и без государства или в государстве без свободы. И потянулось крепостное право из темного средневековья в век просвещенья.
"От соборного уложения царя Алексея Михайловича и до конца XVIII века крестьянина не только привязали к земле, но и начинают превращать его в лично зависимую фигуру. Он становится практически рабом. Крестьянина уже продают как вещь", – рассказывает заведующий кафедрой истории России до XIX века МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор Николай Борисов.
В Европе тоже было крепостное право. Но длилось меньше и было мягче. И не правда, что все русские монархи только и мечтали, чтобы закабалить крестьянина покрепче. Но мечтали об одном, а делали другое.
"Петр настолько усилил крепостное право. Вот он прорубил окно в Европу. А кто-нибудь когда-нибудь посчитал, сколько стоило России прорубить это окно? Вот это государство, которое не имело средств, откуда оно могло получить средства на флот, на армию, на вооружение, на одежду, на паруса? Крестьянская страна"? – задается вопросом директор Государственного архива РФ Сергей Мироненко.
"Именно на крепостном праве расцвело это элитарное сословие, элитарное, небывалое, несравнимое даже с европейским сословие русских интеллигентов, русских интеллектуалов: Толстой – крепостник, Пушкин – крепостник", – рассказывает писатель, публицист, главный редактор газеты "Завтра" Александр Проханов.
Крепостное право становится тканью русской жизни. Крестьянин с барином – это почти семейный уклад. Не всегда поймешь, кто кому нужнее. В голодный год крестьянин идет к помещику, погорелец – к помещику. Добрый барин поможет, рассудит. Как в семьях. То ссорились, то мирились. От злого барина уходили, заплатив компенсацию. Она называлась "пожилое".
"Разумеется, никто не уходил просто в пространство. Крестьянин подыскивал себе нового хозяина. Новый хозяин присылал за ним подводу, платил за него то самое "пожилое", потому что шла борьба за рабочие руки. В России катастрофически не хватало рабочих рук", – рассказывает Николай Борисов.
Уже Екатерина говорила среди своих, что хочет упразднить крепостное право. Каждый следующий монарх хотел это сделать. Не мытьем так катаньем. Разрешили продавать пшеницу иноземцам. Вся Великая Британия ела дешевый русский хлеб. А помещики южных губерний сказочно богатели. Северяне завидуют. Ищут способы добыть деньги. Сами отпускают своих крестьян. Не на волю. На заработки.
"И крестьяне уходили куда? В города. Занимались мелкой торговлей, промыслами. И некоторые из них действительно богатели. И даже покупали дома. Но они все равно оставались крепостными", – рассказывает Николай Борисов.
Богатые крестьяне платили больше хозяевам. Получали профессии. Расслоение в обществе усиливалось и среди господ, и среди простолюдинов. Но все двигалось вяло. Любые преобразования нужно было делать насильно. Создавать промышленность – значит, насильно загонять на заводы вчерашних крестьян. Набирать армию – значит, насильно забривать холопьи лбы. Насилие и над крестьянами, и над помещиками.
"Вот посещение Александром Первым завода. Он разрешил помещикам отпускать крестьян. Раньше это казалось диким. Как это? А он разрешил. Закон о вольных хлебопашцах 1803 года. Но отменить крепостное право боялся, потому что это конфликт с правящим классом. А у него именно отца убили, деда убили в силу конфликта с правящим классом", – объясняет Николай Борисов.
Маленькая горстка всемогущих, казалось бы, людей из поколения в поколение ищет способ провести великую реформу. Изменить принцип жизни в Российском государстве. Николай Первый создает Секретный комитет. Секретный, чтобы никого не будоража, создать документ об отмене крепостного права. Ничего не выходит. Распускает. Создает второй, пятый, десятый. Все без толку. И даже унизительное поражение в Крымской войне в 1856 году не смогло заставить русских дворян понять, что крепостничество давно уже разрушает государство. Россия катастрофически отстает. А российской элите и дела нет. Вслед за Николаем Первым его сын, Александр Второй снова готовит реформу.
"Причем он готовил ее так же, как человек идет по тонкому льду. Шаг сделает, послушает – не трещит? Тогда можно двигаться дальше", – рассказывает Николай Борисов.
"Бюрократы той эпохи, которые проводили реформу, нашли и юридическую формулу, по которой можно было освободить крестьян с землей, и нашли юридическую формулу, которая сохранила очень важное и в социальном и в хозяйственном отношении дворянское сословие. То есть это была реформа, которая дала одним возможность и не отняла возможность у других", – объясняет историк, академик РАН, профессор Юрий Пивоваров.
"Самому дворянству предоставили мы, по собственному вызову его, составить предположения о новом устройстве быта крестьян, причем дворянам предлежало ограничить свои права на крестьян и предъять трудности преобразования не без уменьшения своих выгод. И доверие наше оправдалось", – писал Александр Второй.
Александр не просто лукавил. Манипулировал. Не было ни его доверия, ни дворянского желания уменьшать свои выгоды. Монарх рисковал. И собственной жизнью, и будущим империи. Он был готов и к дворцовому заговору, и к крестьянскому бунту. Накануне оглашения Манифеста войска приведены в повышенную готовность.
"Один случай: в одной из деревень начался просто бунт, когда кричали "Свобода! Все наше!", начали все громить. Закончилось все расстрелом", – рассказывает директор Российского государственного исторического архива Александр Соколов.
На реформу, на распределение земли потрачены астрономические казенные деньги. Помещики остались недовольны, но до переворота дело не дошло. Александра Второго взорвали те, кого реформа не касалась. Террористы-разночинцы из "Народной воли". Это было седьмое и последнее покушение на него. Его убили не за освободительный манифест. Но совпадение символично.
"Народ скопил в себе гигантскую ненависть, гигантскую взрывную энергию, которая потом реализовалась в революцию, которая потом взорвала монархию. Поэтому крепостничество не является накоплением покорности, накоплением рабства, накоплением безответности, накоплением безмолвия. Крепостничество является той ретортой, в которой копилась революция", – объясняет Александр Проханов.
Народ скопил не только ненависть. Он копил деньги на то, чтобы увековечить память царя-освободителя. Никогда в истории империи на народные деньги не возводилось столько памятников. Величественный Спас-на-крови в Петербурге, бесчисленное количество статуй, мемориальных досок по всей стране.
Пятидесятилетие отмены крепостного права праздновали уже и бывшие холопы, и бывшие их владельцы вместе.
Никакие другие памятники Советская власть не уничтожала с таким рвением. Ленинцы сносили все, что напоминало об Александре Втором. Стирали память. Почти удалось. Этот памятник в селе Нижнеиргинское в Свердловской области большевики проглядели. Да и мало кто помнил, что странное сооружение за окраиной села с покосившимся крестом – посвящение царю. Построили его 100 лет назад заводчики-купцы Осокины. Разбогатевшие крепостные, которые сами по всей России покупали себе крестьян. Уж они точно знали, каково это – покупать и быть купленным. И точно знали, за что благодарить царя-батюшку.
