Защитники прав детей в российских регионах должны работать активнее. Об этом президент заявил на встрече с уполномоченным по правам ребенка. Институт уполномоченного молодой – ему всего полтора года. Дмитрий Медведев обсуждал с Павлом Астаховым итоги этого периода.
Отчет в трех томах, с которым пришел Астахов к президенту, подтверждал очевидное: работы у уполномоченного по правам ребенка еще очень много. Потому что основанные на материалах ведомства 68 уголовных дел не могут быть признаком выполненной работы, знаком качества. Эти дела, как и привлеченные по ним 50 должностных лиц, свидетельствуют о другом.
- Это означает, что институт действует, – произнес Дмитрий Медведев.
- То есть мы, невзирая ни на лица, ни на внутриведомственные интересы, стараемся все-таки эту работу доводить до конца, – сказал Павел Астахов.
- За вами же высшие ценности – это жизнь и здоровье ребенка, все остальное – вторичные вещи.
Уполномоченным по правам ребенка Астахов стал чуть меньше полутора лет назад. Теперь региональные уполномоченные есть в 70 субъектах федерации. А там, где их нет, ситуация с правами детей хуже.
Астахов привел пример Хакасии, где решили обойтись без уполномоченного. Там местный депутат Катарев из травматического пистолета выстрелил в одиннадцатилетнего мальчика за то, что тот кинул в него снежком. Но защищать детей часто приходится от их же родителей. Не всегда ясно – каким образом?
Шокирующая история произошла в Нижегородской области. Во время пожара погибли четверо малолетних детей и бабушка. Родителей дома не было. Семья считалась неблагополучной. За полгода до этого детей забирали в интернат, но потом вернули в семью. Казалось бы, случай добавляет аргументов в защиту лишения родительских прав.
"Если разобраться серьезно, это все равно экстремальные происшествия, – говорит Дмитрий Медведев. – Вы же хорошо знаете, наверное, иностранное законодательство, там в большинстве стран вообще такого института нет. Есть отобрание ребенка, но лишение родительских прав не везде практикуется, потому что это всегда драма, иногда и родителям нельзя ребенка оставить. И в то же время прекращать существующие легальные связи между родителями и детьми – всегда большая проблема и большое испытание для детей".
"У нас есть страшный случай, – отметил Павел Астахов. – В Хабаровске двухлетнюю девочку трижды возвращали матери, то есть мы пытались восстановить семью, шли навстречу матери. Опека возвращала ребенка, пока девочка, наконец, голову не пробила. Семью, если возможно, надо восстанавливать. Но когда идет разрушение и уничтожение ребенка, мы должны действовать по закону. Те факты, которые мы имеем, как раз говорят о том, что сейчас чаще стали применять ограничения родительских прав".
"Насколько я помню, в советском законодательстве его даже и не было; институт ограничения родительских прав появился уже в российском законодательстве, и он должен использоваться, может быть, шире, чем институт лишения", – заявил Дмитрий Медведев.
Необходимость деликатного подхода к теме подтверждает история Людмилы Калачиной из Владимирской области. Чтобы снова не лишиться материнских прав, она – бывшая воспитанница детдома – вынуждена скрываться от органов опеки. Первого ребенка у Людмилы отобрали из-за того, что ей было не на что и негде жить.
Уполномоченные по правам детей должны быть людьми неравнодушными, напомнил Дмитрий Медведев.
"Здесь еще такой момент важен: чтобы все, кто занимает соответствующие позиции, аналогичные вашей – и в масштабах страны, и в регионах, были все-таки людьми решительными и активными. Важно, чтобы они пробуждали всех, кто отвечает за соблюдение прав и законных интересов детей, к активной позиции".
А потому идеальный отчет уполномоченных по правам детей, в отличие от любых других отчетов – чем короче, тем лучше.
