В Женеве открылась выставка, посвященная жизни и творчеству Александра Солженицына: две тысячи страниц рукописей, документы, личные вещи и фотографии. Многие предметы отбирала для экспозиции вдова писателя Наталия Солженицына.
Ни первая повесть, ни вторая, ни третья – творчество 11-летнего Александра Солженицына Солженицыну 80-летнему не нравилось. "Не стоит никакого внимания, не печатать" – красными чернилами, прямо на обложке. Но они под стеклом, в Женеве, впервые у всех на виду. И Наталия Дмитриевна ни о чем не жалеет.
"Увидев все это в витринах, чувство я испытала двоякое, – говорит Наталия Солженицына. – С одной стороны, ужаснулась: все нутро выложили под стекло. С другой стороны – радость и гордость, потому что он принадлежит всем".
Здесь все и правда как-то пронзительно лично. Оказывается в детстве у Солженицына был квадратный почерк. Фантастическую повесть "Страна Пирамид" он написал в расходном журнале АО "Мельстрой", который мама принесла с работы – бумаги не было. Привычка экономить, кроить ножницами, останется. В его дорожном пенальчике – скрепки, ластик и крохотные карандаши в 3 сантиметра. Он всегда дописывал их до конца.
"И не в путешествиях он тоже любил писать маленькими карандашиками, дописывал до конца, – вспоминает Наталия Солженицына. – Не знаю, почему. Он вообще не любил выбрасывать чистую бумагу, отрезал незаписанный конец листа. Он считал, что каждая вещь должна отслужить целиком своей, что правильно – не разбрасывать то, что сделано другими людьми".
Даже для музея с таким роскошным собранием рукописей, от Илиады до Бодлера, такие экспонаты – просто фантастика. Здесь тот самый ГУЛАГ, который пролежал в земле 20 лет. Друзья из Эстонии закопали рукопись, пока Солженицыны были в изгнании. Здесь первые узлы "В круге первом". И рабочие конверты "Красного колеса" – их было 250. В синем – замыслы, в сером – досье на персонажей, в черном – структура. Еще в одном, из-под фотобумаги – наброски, образы: птицы, животные. Математическая точность и самодисциплина – Солженицын писал много, убористо, а потом с лупой, которую ему подарили в цюрихской лавке, разбирал свои черновики.
"Он разбрасывает огромный объем информации по невероятному количеству конвертов и папок, их сотни. А потом он их сплавляет , и это становится романом", – рассказывает куратор выставки Жорж Нива.
И всегда – от руки, до самого последнего дня. Когда-то пером, потом шариковой ручкой, которую Солженицын удивительно полюбил. Лишь публицистика располагала его стучать на машинке. Еще письма – неблизким людям. Своим, родным, друзьям – всегда от руки, с восклицательными знаками, необычно для него размашисто. В XXI веке, веке компьютеров, все это кажется таким непривычным.
Для Музея истории письменности Солженицын – молодой писатель. Но здесь его рукописи, даже самые последние, вдруг стали казаться старше. Кусочки желтой бумаги, вырезки, самодельные конверты и даже пометки на полях любимых книг – теперь все это часть наследия большой страны. А здесь, в Женеве, получается, и всего мира.
