Немыслимо громкое дело против экс-главы Международного валютного фонда Доминика Стросс-Кана разваливается, а то и развалилось. Если кто, начитавшись и насмотревшись детективов, подумает, что его развалили супердорогие адвокаты, нанятые злосчастным финансистом, то он очень ошибается.
Факты, по существу исключающие осуждение Стросс-Кана, нарыли сами обвинители – и, к чести американской прокуратуры, сразу признались, что предъявили своё обвинение, не изучив в должной мере личности заявительницы. А заявительница оказалась завзятой лгуньей и, по всей видимости, профессиональной мошенницей. Да к тому же ещё и дурой: всего через сутки после своего заявления об изнасиловании она сказала по телефону сидящему в тюрьме бойфренду, что "у этого типа очень много денег – я знаю, что делаю". Говорить такие вещи в заведомо прослушиваемом разговоре – от большого ума так не поступают.
Так что решением суда господин Стросс-Кан освобождён из-под домашнего ареста, ему возвращён залог в миллион долларов и расписки ещё на 5 миллионов. Из Штатов его пока не выпускают: мол, следствие продолжается, но вероятность его осуждения уже практически нулевая.
Если даже прокуратура говорит, что более не доверяет словам жуликоватой горничной, трудно вообразить, что ей поверят присяжные. Стросс-Кан будет оправдан "за отсутствием состава преступления", но директор-распорядитель МВФ уже не он, а Кристин Лагард, да и на президентских выборах во Франции, на которых он мог вполне реально претендовать на победу, у него, насколько я понимаю, существенно меньше шансов. И потому поневоле возникают вопросы.
Конспирология – слово отчётливо бранное, но как не подумать о заговоре, если Стросс-Кана перевели из тюрьмы под домашний арест ровно тогда, когда он написал заявление об отставке с поста директора МВФ, а домашний арест сняли ровно тогда, когда освобождённое им кресло вновь оказалось занятым?
И, если уж на то пошло, почему беды пожилого финансиста и начались-то вскоре после того, как он сделал публично некое заявление? Напомню: всего несколько месяцев назад Доминик Стросс-Кан высказался совершенно неожиданным образом: он сказал, что идеи "Вашингтонского консенсуса" себя исчерпали.
А ведь именно Международный валютный фонд идеи этого самого консенсуса и выдвинул, и все последние десятилетия с неизменной жёсткостью навязывал попадавшим в кризисы странам. Так что, когда глава МВФ говорит такие вещи, развитие событий может пойти только двумя путями. Либо МВФ поменяет привычную политику (а это возможно только в рамках радикальной перемены всего устройства мировых финансов), либо глава МВФ перестанет быть таковым.
Что ж, глава МВФ сел в тюрьму – и перестал быть таковым. А речь-то идёт не о теоретическом споре, речь идёт о самой, что ни на есть, живой практике. Вот только что принятое очередное решение по Греции – ничего более значительного в мировой экономике сейчас не делается – оно же на сто процентов повторяет догмы "Вашингтонского консенсуса".
И обратите внимание: практически единодушное мнение независимых аналитиков сводится к тому, что решение по Греции принято дурное: оно не идёт на пользу никому, кроме финансовых спекулянтов. Грецию оно загоняет ещё глубже в яму, угрозы для европейской валюты чуть отодвигаются, но с каждым днём становятся всё масштабнее.
Да что там независимые аналитики, в только что вышедшем годовом отчёте Банка взаимных расчётов прямо говорится, что важнейшие требования "Вашингтонского консенсуса" - сокращение госрасходов - сегодня могут дать "скорее обратный эффект, задушив экономический рост".
Стросс-Кан, возможно, и не дал бы навязывать Греции этот рецепт от имени МВФ, но из тюрьмы не очень-то подискутируешь.
Повторю: конспирология глупа и постыдна. Но три дня назад, по поводу 50-летия со дня смерти Хемингуэя, The New York Times напомнила вот что. Известно, что в свои последние годы писатель погрузился в глубокую депрессию и паранойю по поводу слежки. Ему казалось, что за ним всюду следуют агенты ФБР, и что повсюду расставлены жучки, телефоны прослушиваются, почта прочитывается, банковский счёт проверяется. Даже из психиатрической клиники, где его пытались лечить электрошоками, он звонил другу и жаловался, что и тут его окружили жучками. В приступе отчаяния он застрелился.
А через несколько десятилетий, когда ФБР пришлось отвечать на запрос друзей покойного, оказалось, что Хемингуэя в чём-то подозревали по поводу его связей с Кубой. И слежка за ним была, и жучки были, и прослушка. И в психиатрической клинике – да, тоже были жучки.
Конечно, из этой мрачной истории никак не следует, что дело Стросс-Кана было сфабриковано в результате заговора воротил с Уолл-стрита. Но, согласитесь, не следует и обратное.
