Сегодня исполняется 80 лет со дня рождения Микаэла Таривердиева – композитора, чья музыка узнаваема с первых нот. Он ушел из жизни 15 лет назад, но его мелодии к фильмам "Ирония судьбы, или С легким паром!", "Семнадцать мгновений весны" продолжают звучать и в новой обработке занимают верхние строчки хит-парадов. А всё творческое наследие композитора так велико, что до сих пор проходят премьеры его сочинений.
Алексей Козлов еще в 60-е испытал на себе необычность музыки Микаэла Таривердиева, когда его джаз-группу и Людмилу Гурченко попросили записать песню к фильму. Музыка показалась чем-то странным, каким-то экспериментом.
"Всему, что было во мне хорошего, я научился у матери" – так определил первопричину Микаэл Таривердиев. Единственный долгожданный ребенок, он рос в любви и строгости.
Дед по материнской линии был тбилисским землевладельцем – с трехэтажным кирпичным домом и большими фруктовыми садами на берегу Куры. Предки с отцовской стороны, по семейному преданию, появились в Армении с христианским отрядом Чингисхана. Род Таривердиевых уважали, но от репрессий это не спасло. Когда отца, директора грузинского Центробанка, арестовали, Микаэлу с матерью пришлось скрываться, переезжая с квартиры на квартиру. И давать частные уроки. Тогда же он написал два маленьких балета. На первый гонорар купил шляпу. Он всегда был изысканным, элегантным. И стал композитором, который этот изыск пытался привить масс-культуре. Первым положил стихи Евтушенко, Вознесенского, Ахмадулиной на музыку и превратил их в шлягеры.
"Он был красив" – скажет Андрей Вознесенский и сравнит Микаэла Таривердиева со скульптурами Джакометти. "В нем было рыцарство, которое и честь, и старомодность какая-то. И даже донжуанский список, по Вознесенскому, "не донжуанский, а рыцарский. И высок, и бесконечен". Одно из первых проявлений чувств – в детском саду: влюблен в воспитательницу. Когда она вышла замуж, в сад ходить перестал.
В Институт имени Гнесиных, по словам будущего учителя Арама Хачатуряна, он "въехал на белом коне", получив "пять с плюсом". Прожить на стипендию – меньше рубля в день – невозможно, но от подработки в ресторане, куда позвали, потому что замечательно импровизирует, отказывается. С однокурсниками разгружает вагоны. Чуть не продали какому-то НИИ свои скелеты, но решили, что пятьдесят рублей – маловато.
"Мы считали себя Растиньяками, приехавшими завоевывать музыкальную Москву. Пусть мы нищие, но у нас все впереди. Впереди, нам казалось, нас ждет только радость", – напишет он в мемуарах.
На третьем курсе он отнес в издательство, по совету Хачатуряна, только что сочиненный вокальный цикл на стихи японских поэтов. А на четвертом написал музыку к курсовой, которую снимали вгиковцы. Бесплатно, потому что было "ужасно интересно". Так началась кинобиография.
В 70-е, после "Иронии судьбы", "Семнадцати мгновений весны" популярность стала невероятной. И вполне заслуженной. Ведь какие-то эпизоды снимались и монтировались сразу под музыку: как знаменитая встреча Штирлица с женой.
По инициативе Юлиана Семенова, создателям военной телесаги выдали пропуска, подписанные Андроповым: "останавливаться и парковать машину можно, где угодно". Ради эксперимента композитор заглушил мотор на Красной площади и был в восторге, что это удалось.
Но радость от успеха была испорчена злой шуткой одного из коллег, который прислал в Союз композиторов телеграмму от имени Френсиса Лея. Из нее следовало, что Таривердиев – плагиатор. Само собой потом последовали опровержения, в том числе самого Лея, но долго еще на творческих вечерах спрашивали: "А правда, что музыку Вы украли?"
"Его же не печатали. Он 12 лет был не выездным. Реализовал себя в вокальных циклах", – вспоминает супруга композитора.
В 1986 году он выступал в Чернобыле перед теми, кто ликвидировал последствия ядерной аварии. Увиденное потрясло.
"Я не собирался ничего писать, Симфония для органа возникла во мне сама. Сразу и целиком. Как-будто я приемник, который уловил эхо какой-то волны", – рассказывал потом Таривердиев.
Одно из последних сочинений – концерт для альта. В нем, говорит Вера Таривердиева, можно услышать, как душа расстается с телом.
Удивительное свойство музыки Таривердиева – вызывать светлую печаль, щемящую, до слез, грусть. И ощущение ностальгии, знакомую, наверное, каждому даже не россиянину, жителю Земли.
Лишнее тому доказательство – успех группы "Хиде-Хиде", сыгравшей известные мелодии на старинных японских инструментах. Это выступление – на Шпицбергене, где прошел фестиваль, посвященный 80-летию композитора.
Через три недели в Калининграде откроется Международный конкурс органистов имени Микаэла Таривердиева.
Выходят диски, ставятся оперы, издаются книги.
