Живописец кинокадра. Леониду Калашникову исполняется 85 лет

Выдающийся кинооператор Леонид Калашников празднует свое 85-летие. Среди его работ – "Анна Каренина", "Васса", "Сто дней после детства", "Станционный смотритель". Кинокритики от него всегда ждали не просто красивой картинки, зная, что всё изображение в снятом им фильме будет частью драматургии.

Выдающийся кинооператор Леонид Калашников празднует свое 85-летие. Среди его работ – "Анна Каренина", "Васса", "Сто дней после детства", "Станционный смотритель". Кинокритики от него всегда ждали не просто красивой картинки, зная, что всё изображение в снятом им фильме будет частью драматургии.

Когда на экране возникал этот титр "оператор Л.Калашников", все советские критики знали: будет не просто красивая картинка, всё изображение – часть драматургии. "Васса" – одна из самых сложных работ, снятая на советской пленке – светочувствительность у нее минимальная, но как Леонид Калашников мог работать со светом и как снимать эти, ставшие знаменитыми кадры – их помнят до сих пор.

Казалось, обычная сцена: ночь, комната, самовар и две фигуры, но Калашников, обычно работающий без дублей, над ней долго бился – не устраивал фон. Съемки – в павильоне, он хотел выйти за рамки – в бутафорском окне показать настоящее небо, воздух, и какую-то бесконечную даль.

"Тогда была проблема с пленкой, – вспоминает народный артист РСФСР Глеб Панфилов. – Мы "Тему" снимали по полтора дубля, в среднем, а в основном – по одному дублю. Вы понимаете, какой риск, какая точность операторская работы требовалась для того, чтобы это сделать".

В фильме "Тема" Калашников показал то, что вся страна видит каждый год, но только он увидел особую, пронзительную зиму. Про его камеру говорят: не просто вглядывается, будто вслушивается, если сделать стоп-кадр, то это словно живопись.

Изображение невероятное: в одной из самых известных его работ – "Сто дней после детства", финальные сцены сыгранны не только актерами – самой камерой: в каждом кадре надежда запомнить это лето.

"Я с ним снял очень много картин, я ни разу не видел его с экспонометром, чтобы он мерил освещенность. У него была какая-то ему одному известная табличка в заднем кармане брюк, он ее доставал и говорил, какую нужно поставить экспозицию, какую диафрагму", – рассказывает народный артист России Сергей Соловьев.

В его фильмах нет некрасивых, он так любил те лица, которые снимает, продумывал рисунок каждого, ставил десятки осветительных приборов.

У Толстого про эту сцену написано: "всё покрылось туманом", у Калашникова – участники бала, не в фокусе, словно пятна. Скачки – для съемок труднейшие: на экране – напряжение на пределе, и снова сложные сцены, со свечами.

"Это было безумно тяжело технически, и если вы сейчас посмотрите эту картину, вы увидите, как потрясающе живописно сняты все ночные проходы. Где герои, Самойлова, где Гриценко", – говорит кинооператор Эдуард Гимпель.

В фильме "Степь" его камера героем смогла сделать это необъятное – саму степь. Все снятые им ленты, даже у одних и тех же режиссеров, – разные, в каждой – виртуозная работа со светом, с плёнкой, которую знал досконально. Придуманную им формулу, его технику называют "кривая Калашникова", и она всегда вела его прямо к успеху. Говорят, в нем он никогда и не сомневался.