Ставрополь, XXI век: хозяин избивает раба. Раб — Баходыр Нурмухамедов. Из казахского Чимкента поехал в Ставрополь за лучшей жизнью.
"Наши документы забрали и нам сказали: вы — казахское мясо. Вы – рабы", — рассказывает Баходыр Нурмухамедов.
А это рабовладелец, Расул Агабеков, гражданин России. Даже в тюрьме считает себя честным и справедливым человеком.
"Вот ты знаешь, что с крепостным строем и рабством у нас еще в XIX веке покончено?" – спрашивает журналист.
"Конечно, знаю. Я даже рад, что это отменили. Я считаю, это, отлично. Но это ко мне не имеет никакого отношения", — отвечает осужденный Расул Агабеков.
Баходыр и еще восемь его земляков строили Агабекову коттедж — на несколько месяцев он превратился для них в "хижину дяди Тома". С похлебкой, побоями и унижениями.
"По-зверски обращались. Вилкой взял — как ударил и мне проколол вот здесь", — показывает Баходыр Нурмухамедов.
Баходыр в итоге сбежал прямиком в ФСБ. Эти кадры — главный вещдок, чего бы теперь ни говорил ставропольский рабовладелец. Агабеков с подельником получили пять лет — по статье "Использование рабского труда", а Баходыр с рабочими — депортацию за государственный счет и пятилетний запрет на въезд в Россию. Поскольку находились в рабстве без разрешения миграционной службы.
Все эти аляповатые особняки построены руками нелегальных мигрантов, высокие заборы — тоже. Так хозяева пытаются отгородиться от самих гастарбайтеров, которые толпами бродят между коттеджей в поисках работы. Из-за нелегалов жители боятся выходить на улицу. Кражи, грабежи и насилие стали обычным делом.
"Представляете — три убийства в течение трех лет, скажем. Семью вырезали — Марию (она проводила нам телефонию, активистка), мужа ее. Потом мою дочь", — рассказывает Олег Лифанов.
Дочери Олега Лифанова было всего 16 лет. Училась в кадетском корпусе. В шкафу так и висит наглаженная форма. Единственную дочь изнасиловал и задушил приезжий из Таджикистана.
"Он душил ее лямкой от ее шортиков. При этом у него сломалась палка, он другую нашел. Он на палку сделал петлю и вот так вот заворачивал, душил", — рассказывает Олег Лифанов.
Убийца нигде не работал, в Дудкино продавал наркотики. Нашли его по звонкам с отобранного телефона девочки.
"ФМС после убийства моей дочери приехало, приехал ОМОН, с ОМОНом все шерстили. Три автобуса там было. Но вот у меня соседи строили, украинцы. Я их просил: а что вы, ребята, приходили к вам? — Да. — И что? — Они говорят, улыбаясь так: "Ну, по 500 рублей отдали и всё", — вспоминает Олег Лифанов.
Родители Леночки никогда не были националистами. Но сейчас находятся на грани.
"На работе у меня есть интеллигентнейшая узбечка, которую я люблю и уважаю. И она говорит, что "я здесь в Москве боюсь своих. Потому что сюда приезжают самого низшего уровня развития", — рассказывает женщина.
"Люди пропадают для своей родины, потому что они перестают быть потенциальными гражданами этой страны. Они превращаются в некую молодую материю, которая ни во что не вырождается. Они теряют свои традиции, не приобретая российских", — объясняет режиссер Юсуп Разыков.
Рабство. Преступность. Скинхеды. Метастазы одной раковой опухоли, пожирающей государство изнутри. Родители Лены Лифановой теперь задают себе только один вопрос: кто и почему превращает наши города в гетто нелегалов?
