К тому, что рынки давно живут по собственным правилам, которые с законами государства совпадают далеко не всегда, мы уже как-то привыкли. Коррупция, антисанитария, толпы нелегалов — всё это по умолчанию считается неизбежным злом. Потоки неучтённой наличности превратили рынки в механизм по отмыванию любых криминальных капиталов. Именно поэтому некогда милые прилавки, где могли торговать подмосковные бабушки, были захвачены криминалом уже на закате перестройки.
Сейчас уже мало кто помнит, что в годы СССР в советской Москве почти все рынки носили приставку "колхозный" — Коптевский, Черемушкинский, Бутырский колхозный рынок. И надо сказать, этому названию рынки вполне соответствовали. Потому что за прилавками там стояли настоящие колхозники или дачники, или частники и продавали они то, что вырастили на своих огородах или колхозных полях. Даже мандарины из Абхазии везли, например, в Москву производители — через всю страну на своих "волгах" и "жигулях". То есть, перекупщиков и спекулянтов на рынках не было.
Но новая рыночная экономика столичные рынки сильно изменила. Началось все с Рижского рынка. Кстати, тоже колхозного. В конце 80-х именно здесь разрешили продавать свои изделия — джинсы, майки, посуду — первым советским кооператорам. Но очень скоро их потеснили челноки, то есть, коммерсанты, привозившие дешевые вещи из Польши и Турции.
Тут же Рижский рынок оказался под контролем криминальных группировок. А потом его судьба постигла и прочие рынки столицы. И продовольственные, и промтоварные. Именно тогда кавказские группировки перекупщиков вытеснили российского производителя со столичных рынков. Им просто не давали работать.
В начале 90-х, в новой России, на рынках работали без кассовых аппаратов, без разрешений, без серьезного медицинского и санитарного контроля. А при отсутствии тех или иных документов проверяющим платили взятки.
Через товарные рынки за месяц проходили десятки тонн контрабанды и контрафакта, миллионы долларов, и всё черным налом. Китайские торговцы выручку за месяц вывозили на "икарусах". "Лужники" и "Черкизово" стали не просто мегарынками, где закупалась вся центральная Россия, это были скорее символы дикого российского рынка. В прямом смысле слова.
В 98-м в "Лужниках" в драке с бандитами, как тогда говорили "крышевавшими" вещевой рынок, был убит азербайджанец. Его земляки сначала устроили стихийных митинг, а потом и шествие. Перекрыли Комсомольский проспект и несли по нему тело убитого продавца. Тогда по тревоге подняли столичный ОМОН, утихомиривать азербайджанцев приезжал Юрий Лужков.
Наверное, тогда властям впервые стало ясно — они не контролируют рынки, которые стали этаким государством в государстве, и где власть принадлежит этническим преступным группировкам. В этом смысле позже ликвидированный Черкизовский рынок был самым ярким примером. Там были целые кварталы нелегалов, работали подземные фабрики по пошиву контрафакта, были гостиницы, кафе и парикмахерские только для своих. Точно никому не было известно — сколько людей живет на Черкизоне нелегально.
В 2006-м рынок взорвали. Националисты из движения "СПАС" пронесли самодельную бомбу, оставили ее возле кафе. В результате теракта погибли 14 человек. Нацистов поймали, осудили.
Впрочем, взрыв на Черкизовском был, вероятно, самым громким криминальным происшествием на рынках столицы за последние 10 лет. Но в сводках полиции слово "рынок" фигурирует постоянно, поскольку они и сегодня находятся под контролем криминальных структур.
Даже поставки продукции и ее реализацию контролируют те или иные этнические группы. Например, зелень контролируют азербайджанцы, продажу солений — дагестанское землячество. При этом на криминальном поле появились новые группы — среднеазиатские.
Впрочем, важно понять, что рынки существуют не в вакууме. И вся эта рыночная махновщина не была бы возможной без коррупции или как минимум бездействия чиновников и полицейских, которые эту сферу должны контролировать. Отчасти отставка полицейского начальства в Очаково-Матвеевском, это подтверждает. И чтобы изменить ситуацию в целом, нужны, конечно, меры комплексные и жесткие.
