Сирия не дает о себе забыть. Ожидания, которые породила "Женева-2", постепенно угасают. Впечатление, что время пошло вспять. В Вашингтоне снова говорят о возможном ударе. Россия в Совете Безопасности в очередной раз обещает заблокировать резолюцию, которая возлагает ответственность за гуманитарную ситуацию в Хомсе только на правительство Асада. Обама напрямую обвиняет Россию в том, что она мешает урегулированию и даже тормозит вывоз химического оружия. К тому же из Женевы приходят унылые новости – разговор еле-еле клеится. Все, триумф дипломатии завершен?
Чтобы немного развеять безысходный пессимизм, вспомним, с чего все начиналось. В минувшем сентябре сначала почти все были уверены, что вооруженного вмешательства США не избежать. А потом – что вывоз сирийского химического оружия задача попросту невыполнимая. Тем более что Россия и Америка, два застрельщика, в остальном пребывают в более чем прохладных отношениях. То есть общая атмосфера взаимопониманию не благоприятствует.
С тех пор войны не случилось, дипломатический процесс, хотя пока и малоэффективный, начался, химическое оружие вывозится, пусть и медленно. Для полугода работы в условиях гражданской войны внутри Сирии и острого противостояния вовне – результат вполне удовлетворительный. Но и рецидивы конфронтационных настроений – дело вполне естественное.
Еще полтора года назад, когда трудно было вообразить сегодняшнее развитие событий, Сергей Лавров очень четко объяснил, о чем, собственно, идет речь в сирийской коллизии. Российский министр заявил: от того, как будет разрешен этот конфликт, зависит сама модель дальнейшего подхода мирового сообщества к такого рода кризисам. То есть Сирия – это своего рода развилка.
Либо курс будет окончательно взят на интервенции как универсальное средство миротворчества. Внешние силы решают, кто прав, и помогают ему победить. Либо произойдет возврат к кропотливой дипломатической работе. Роль великих держав – заставить противостоящие стороны найти форму сосуществования. Никаких гарантий, кроме гарантии очень неприятного и тягостного переговорного процесса, этот способ не дает. Но в отличие от первого варианта сохраняет хотя бы надежду на то, что решение будет долговременным. Потому что интервенционистская схема доказала одно — устойчивых государств она после себя не оставляет. Состояние Ирака и Ливии об этом наглядно свидетельствует, Босния и Косово ушли недалеко в плане государственной состоятельности.
Замечание Лаврова с тех пор не утратило актуальности. И оно объясняет, почему все настолько сложно в мирном процессе. Помимо того, что Сирия сама по себе туго завязанный клубок противоречий, еще и роль всеобщего прецедента. Крупные страны заново учатся большой дипломатии, способности не рубить сплеча, а распутывать узлы. Как ни странно, разучились за двадцать лет.
От желания разрубить отказались не по своей воле. На Западе по-прежнему сожалеют, что ушли совсем еще недавние времена, когда никто не мешал США и Европе делать то, что они считали нужным. Но ни сил, ни воли, ни ресурсов для этого уже нет. По Ираку в свое время ударили, вообще не беспокоясь о последствиях. По Ливии все-таки озаботились каким-нибудь международно-правовым прикрытием. А по Сирии и вовсе пришлось отказаться – слишком рискованно и непредсказуемо.
Если бы Соединенные Штаты хотели ударить по Башару Асаду, они сделали бы это в прошлом сентябре. Когда был хоть какой-то задор и хороший повод. И то не рискнули. Теперь реанимировать экзальтацию не получится. Так что угрозы Обамы – элемент дипломатического процесса как его всегда понимали американцы — на столе обязательно должен лежать "Кольт". Чтобы другие, не дай бог, не подумали, что его нет.
Сирийский мирный процесс будет продолжаться, потому что никто не знает, что делать в ином случае. Альтернативой является только резкая эскалация войны и срывание региона в совершенный хаос, что не сулит ни малейших выгод кому-либо. Так что деваться некуда – в Женеве и вокруг нее рождается большая дипломатия XXI века, и ее повивальным бабкам из Москвы, Вашингтона, Парижа, Эр-Рияда и прочих столиц надо очень постараться, чтобы младенец получился здоровым и жизнеспособным.
