О кавказском кризисе и его освещении в СМИ, об отношениях Москвы с США и Китаем, о борьбе с терроризмом и экономических перспективах России, а также о своих отношениях с президентом Медведевым рассказал французским журналистам председатель правительства России Владимир Путин.
- Господин премьер-министр, здравствуйте! Спасибо, что принимаете сегодня здесь корреспондентов газеты "Фигаро". Вопрос очень насущный: учитывая, что в Москве в понедельник был подписан договор, который подразумевает отвод российских войск из Грузии, как минимум, через месяц, как вы считаете, возможно ли появление каких-либо событий, которые могли бы осложнить или предотвратить отвод российских войск из Грузии?
- Россия всегда исполняет взятые на себя обязательства. Мы и в будущем собираемся это делать. Прежде всего, хочу сказать, что нынешняя ситуация возникла не по вине Российской Федерации, а по вине действующего грузинского руководства, решившегося на эту кровавую авантюру – нападение на Южную Осетию. Еще раз хочу заявить о том, что действия российской армии были вынуждены. Это было ответом на вооруженную провокацию со стороны грузинского руководства и на убийство наших миротворцев и местных жителей Южной Осетии. И если мы вышли за границы зоны действия миротворцев, то только исключительно потому, что вынуждены были подавлять пункты управления, которые использовались для организации боевых действий против Южной Осетии и против наших миротворцев за пределами миротворческой зоны. Мы вынуждены были уничтожить пункты управления, радиолокационные станции, которые использовались для борьбы с нашей авиацией, вынуждены были подавлять заранее подготовленные позиции ведения артиллерийского огня, дальней артиллерии, которая использовалась, в том числе, для ударов по уходящим из Цхинвали мирным беженцам.
После того как грузинская армия в ее нынешнем виде прекратила свое существование под ударами российских вооруженных сил, наши вооруженные подразделения, миротворцы, усиленные подразделениями российской армии, остались только в зоне безопасности, которая была определена в прежних международных соглашениях. Российская Федерация является самой большой страной в мире по территории, и мы с вами прекрасно понимаем – уверен, что это понимают и читатели вашего издания, – России дополнительные территории за счет Грузии, конечно, не нужны. Какие цели преследовала Россия, оставаясь в зоне безопасности? Только одну – обеспечение этой самой безопасности, недопущение новых нападений со стороны Грузии на Южную Осетию, либо на Абхазию.
Мы считаем, что договоренности, которые достигнуты с Евросоюзом, являются крайне важными. Думаю, что большую роль в этом сыграл лично президент Франции господин Саркози, который сегодня возглавляет объединенную Европу. Мы рассчитываем на то, что договоренности, достигнутые с "евротройкой", будут исполнены и нашими европейскими партнерами. Мы рассчитываем и на то, что в этой зоне безопасности, где сегодня находятся российские миротворцы, ответственность на себя возьмут наблюдатели ОБСЕ, ООН, Евросоюза. Если это будет исполнено, то, безусловно, Россия выполнит все свои обязательства и выведет своих миротворцев даже из этой зоны безопасности. Но обязательства есть с обеих сторон, а не только с российской. Со стороны наших европейских партнеров тоже есть обязательства. Они там должны взять на себя ответственность по обеспечению безопасности в этой зоне. И мы будем приветствовать сотрудничество с нашими европейскими партнерами в этом регионе.
- И еще один вопрос по поводу дополнительных наблюдателей, которые будут отправлены в Грузию. Почему вы отказываетесь от того, чтобы у этих наблюдателей был доступ на территорию Абхазии и Южной Осетии?
- Мы не отказываемся, но это – самостоятельные государства, мы признали их суверенитет и независимость, и для того, чтобы на их территории появились какие-то иностранные наблюдатели, нужно разговаривать с правительствами этих стран. В первую очередь – с ними, а не с Россией.
- Вы особо подчеркнули роль, которую господин Саркози сыграл в достижении и подписании соглашений по мирному урегулированию. Как бы вы описали свои отношения с президентом Франции?
- Они носят очень деловой и конструктивный характер. Но за последнее время, я думаю, что есть и какая-то личная тема в наших отношениях. У нас очень добрые личные товарищеские и доверительные отношения. Он борьбой тоже занимался, мы с ним договорились как-то вместе потренироваться.
- Господин премьер-министр, в интервью, которое вы давали телеканалу "Си-эн-эн" 28 августа, вы высказали предположение о том, что за спинами грузинских солдат стояли американские солдаты. Скажите, пожалуйста, с тех пор получили ли вы какое-то подтверждение этой информации, которая в момент интервью была только гипотезой?
- Я говорил не об американских солдатах. Я говорил об американских гражданах. То, что грузинская армия была вооружена нашими американскими партнерами, – это уже "медицинский факт", никто этого даже не оспаривает. То, что грузинскую армию пытались обучать американские инструкторы, – это тоже факт, который не оспаривается никем. И, по-моему, даже бывший министр иностранных дел Грузии, гражданка Франции, госпожа Зурабишвили, об этом сказала уже публично.
Я говорил о том, что в зоне боевых действий, по нашим данным, находились американские граждане. Я говорил о том, что они, по нашим данным, находились в этой как раз зоне безопасности, определенной прежними международными соглашениями, а в этой зоне безопасности могли находиться граждане только трех категорий – это местные жители, это миротворцы и наблюдатели ОБСЕ. Мы получили документальные подтверждения, согласно которым в этой зоне находились американские граждане, которые ни под одну из этих трех категорий не подпадают. И копию паспорта одного из этих американских граждан заместитель начальника Генерального штаба российской армии продемонстрировал представителям прессы. Конечно, нам хотелось бы знать, что этот гражданин и другие граждане Соединенных Штатов делали в этой зоне. Поэтому, отвечая на Ваш вопрос, могу сказать, что да, эти предположения получили свое подтверждение.
- Господин премьер-министр, за последние несколько дней отношения между Соединенными Штатами Америки и Россией сильно ухудшились. Что вы ждете от новой американской администрации?
- Я жду улучшения этих отношений. Они испортили – они пускай и улучшают. Знаете, во времена Линкольна один из политических деятелей Соединенных Штатов, это был госсекретарь того времени, сказал, что мы предпочитаем отношения с Россией отношениям со всеми другими европейскими государствами хотя бы потому, что Россия всегда желает нам добра. За это время, конечно, много воды утекло. Наши отношения характеризовались в разные периоды разными составляющими. Но когда в мире возникали глобальные кризисы, Россия и США всегда оказывались вместе. Это все-таки о чем-то говорит. Это говорит о том, что в условиях глобальных кризисов взаимные интересы преобладают над какими-то противоречиями. Так было и в период Первой мировой войны, это было и в период Второй мировой войны. Мы об этом в России никогда не забываем. Хотелось бы, чтобы и наши американские партнеры помнили об этом.
- Скажите, пожалуйста, каково ваше отношение к ситуации в Афганистане, и одобряете ли вы действия международного сообщества в борьбе с Талибан (запрещена в РФ)ом?
- Мы одобряем действия международного сообщества по борьбе с терроризмом. Но считаем, что эти действия являются малоэффективными и далеко не всегда профессиональными. Чего, например, стоят периодические удары с воздуха по объектам инфраструктуры террористов, результатом которых являются многочисленные жертвы среди мирного населения? Или, например, чего стоят усилия международной коалиции в рамках борьбы с наркотрафиком? Они нулевые, на самом деле, и даже, пожалуй, отрицательные, потому что объем производимого героина только растет. Кроме того, что это плохо само по себе, потому что основной рынок сбыта героина афганского происхождения – это Западная Европа, это еще и плохо с точки зрения борьбы с терроризмом. Потому что деньги, поступающие от наркоторговли, в значительной степени используются как раз в целях финансового обеспечения террористической деятельности. Здесь есть, над чем подумать. Да и вообще, с точки зрения эффективности борьбы с терроризмом нужно больше сотрудничать друг с другом, нужно объединять усилия, и только так мы можем добиться эффективной совместной работы.
- В последнее время отношения между Россией и Китаем значительно улучшились. Скажите, пожалуйста, не разочаровало ли вас то, что Китай не поддержал в открытую действия России в Осетии и Абхазии?
- Совсем нет, никак не разочаровала такая позиция. Более того, мы прекрасно понимаем приоритеты внешней и внутренней политики Китайской Народной Республики и не хотим ставить их в какое-то сложное положение. Мы об этом прямо нашим китайским партнерам сказали. Я сам об этом говорил, будучи в Пекине на открытии Олимпийских игр. Мы сняли с них этот груз ответственности в российско-китайских отношениях заранее.
И вообще, что касается признания Южной Осетии или Абхазии в качестве независимых государств, мы никого ни о чем не просили и просить не собираемся. С точки зрения международного права достаточно признания одной страной для того, чтобы новый субъект международного права возник.
- Господин премьер-министр, покушение на свободу слова в России и убийство нескольких журналистов в стране составляют предмет особого беспокойства как в Европе, так и, в частности, во Франции. Скажите, пожалуйста, какие шаги Вы готовы предпринять, для того чтобы избежать повторения прецедентов?
- Вы знаете, меня все больше и больше удивляют вопросы, связанные со свободой слова в России, со свободой прессы. Особенно после событий как раз в Южной Осетии и Абхазии. Заинтересованный наблюдатель не мог не заметить, как дружно молчала вся свободная пресса наших западных партнеров, когда у кого-то складывалось ложное впечатление, что грузинская агрессия могла закончиться позитивным результатом. И два дня, пока не ясно было, чем это закончится, все дружно, как по команде, молчали, а потом так же дружно, как по команде, – а я думаю, что именно по команде, – начали обвинять Россию в неадекватности применения силы. Это касается не только европейской прессы, но и американской тоже.
Что же касается наших средств массовой информации, то их количество растет. Электронных, по-моему, уже 3500 СМИ, десятки тысяч – 40 тысяч, по-моему – периодических изданий. Знаете, даже если бы такое желание было, даже при желании, их просто невозможно контролировать. Я уже не говорю про Интернет – это просто свободная площадка.
Я уже об этом вспоминал, но знаете, было бы смешно, если бы не было так печально. Мы здесь много раз смотрели, наши средства массовой информации показывали интервью американской компании "Фокс Ньюс" с маленькой девочкой 12 лет и ее тетей, которые были свидетелями нападения грузинских войск на Южную Осетию. Их пригласили в студию "Фокс Ньюс", в прямой эфир, и потом, когда они начали говорить, что они видели на самом деле, им практически не дали говорить. И кто-то нас после этого будет пытаться убеждать в том, что у нас нет свободы прессы, а на Западе она есть. Ну, знаете, это уже просто даже не интересно.
Что касается случаев криминального проявления, совершенных преступлений против конкретных лиц, в том числе против журналистов, они все расследуются, и все эти дела мы обязательно будем доводить до конца. Здесь не может быть никаких сомнений.
- Я понимаю ваш ответ. Но, с другой стороны, сложно предположить, что все средства массовой информации в один голос будут распространять одну и ту же версию. Вы, конечно, привели в пример "Фокс Ньюс". Но были ведь и другие каналы, которые доводили до сведения масс другую точку зрения?
- Не доводили. Первые сутки – на протяжении восьми часов – вообще все молчали, как будто ничего не происходит. И я вам могу сказать, почему. Потому что ждали результатов этой агрессии и думали, что она может завершиться удачно для тех авантюристов, которые ее затеяли. А потом, когда эффективно начала действовать российская армия, вся пропагандистская машина была повернута в другую сторону – "непропорциональное применение силы", "нанесение ударов по гражданским объектам", "беженцы", "имперские амбиции России". Просто забыли первопричину, забыли, кто же является "автором" этой ситуации, кто спровоцировал эту ситуацию, кто вооружился и напал на Южную Осетию. И вы хотите меня убедить в том, что это объективное освещение событий? Не надо.
- Ситуация на российских биржевых площадках становится все хуже и хуже в последнее время. И такое впечатление, что мы присутствуем при оттоке иностранного капитала из России. Как вы считаете, это продолжится в том же духе или все-таки Россия выйдет из числа развивающихся государств, и дело пойдет в лучшую сторону?
- Россия развивается быстрыми темпами. В 2003 году я говорил о том, что мы в качестве среднесрочной цели ставим перед собой удвоение валового внутреннего продукта. И мы действительно эту цель достигаем: в конце 2009 года (при других подсчетах – в первом квартале 2010 года) эта цель будет достигнута.
В прошлом году рост экономики составил 8,1%. В первом квартале этого года – 8%. У нас есть проблемы, связанные с инфляцией. Обращаю ваше внимание на то, что и во многих европейских странах такая проблема является актуальной. Конечно, по размерам этой инфляции разница большая. Но дело не в размерах инфляции, а дело в том, что некоторые страны Европы перешли известный барьер.
На протяжении длительного периода времени мы наблюдали абсолютный отток капитала из России в объеме 15-20-25 миллиардов долларов ежегодно. В прошлом году у нас был чистый приток иностранного капитала $81 миллиард. Не отток, а приток. В этом году мы также фиксируем приток иностранного капитала. Он меньше, чем в прошлом году, но, откровенно говоря, нам такой большой, как в прошлом году, и не нужен, потому что он нам создает дополнительные проблемы с инфляцией, увеличивает объем денежной массы в экономике. Это такой непостоянный тренд в течение первого полугодия – и отток есть, и приток, и опять отток. Мы наблюдали некоторый отток зашедшего в нашу экономику капитала еще до событий на Кавказе. И связано это не с проблемами экономики России, а с проблемами экономики Запада, с недостаточной ликвидностью западного финансового рынка. Востребованы были те средства, которые пришли в нашу экономику именно из западной экономики. И это касается не только российского рынка, но и многих других развивающихся рынков. Там происходили те же самые процессы. И у нас не было кризиса с ликвидностью, не было ипотечного кризиса – такого, какой был на некоторых европейских и американских площадках. У нас его не было, мы его избежали. А у вас был. Если не во Франции, то в некоторых европейских странах и в США. И до сих пор продолжается. У нас его нет и, надеюсь, не будет.
И залогом моей уверенности являются показатели развития российской экономики и здравый смысл при проведении экономической политики. У нас двойной профицит – профицит бюджета и профицит внешней торговли. У нас наблюдается постоянный рост золотовалютных резервов, которые достигли уже 500 с лишним миллиардов долларов, и по этому показателю Россия занимает третье место в мире после Китая и Японии. И при всей скромности решения социальных проблем все-таки мы соблюдаем тренд повышения доходов населения. В первом полугодии этого года реальный рост доходов населения – свыше 7%, а рост реальной заработной платы – почти 13%: 12,7%-12,8%.
И, несмотря на некоторое колебание так называемого спекулятивного капитала, общий рост инвестиций в основной капитал составляет в первом полугодии 14,5-14,6%. Это очень неплохой показатель. В этом смысле российская экономика является так называемой "тихой гаванью" для иностранных капиталовложений, и мы будем всячески поддерживать этот процесс. В первом полугодии – не помню, сказал вам или нет – иностранные инвестиции составили 46,5 миллиарда долларов.
- Господин премьер-министр, в отношениях между нашими странами наблюдается добрая традиция поддержания очень хороших отношений. Через несколько дней здесь, в Сочи, состоится заседание межправительственной комиссии с вашим участием и с участием премьер-министра Франции Франсуа Фийона. Как вы считаете, какими темпами вы будете продолжать отношения, как вы будете их, возможно, улучшать и наращивать темпы сотрудничества, в частности, в области экономики?
- Да, Франция, безусловно, является одним из привилегированных партнеров России. И именно поэтому мы приняли ряд стратегических для нас решений о допуске французских компаний в том числе в энергетический сектор российской экономики – в добычу углеводородного сырья. У нас неплохо развиваются отношения в космической сфере и даже военно-технической. И мне бы очень хотелось, чтобы мы расширяли наше взаимодействие за счет высокотехнологичных сфер экономики. У нас работают "Газ-де-Франс" и "Тоталь" на Штокмановском месторождении. Вы знаете, что это решение было принято некоторое время тому назад. И полагаю, что для европейских потребителей наших энергоресурсов это очень хороший сигнал. Это очень важно.
Но не менее важна и работа в высокотехнологичных сферах. Надеюсь, что здесь у нас будет много точек соприкосновения. У нас очень много неиспользованных резервов. И Франция пока, к сожалению, еще отстает от других наших европейских партнеров по объему торгово-экономических связей с Россией. Это вполне устранимые проблемы. Собственно, и проблем-то никаких нет. Нужно только искать дополнительные возможности, а они у нас есть. Мы ждем господина Фийона в России с его коллегами, и уверены, что это будет конструктивный и очень продуктивный диалог.
- Господин премьер-министр, можно я задам вам несколько более личный вопрос: как строятся отношения между новым главой правительства и новым главой российского государства?
- Наши отношения с президентом Медведевым давно сложились. Мы с ним работаем вместе уже 17 лет. Это очень порядочный человек и хорошо профессионально подготовленный. Я говорю это с полной ответственностью, потому что длительное время он возглавлял Администрацию президента Российской Федерации, когда я был президентом России. Он был погружен в решение многих проблем, в подготовку многих вопросов внутренней и внешней политики.
Объем работы председателя правительства очень большой. Это вопросы экономики и социальной сферы, это здравоохранение, образование. Это перспективные планы развития экономики до 2020 года. Мы заранее с господином Медведевым знали, что одна из линий атак на него будет заключаться в том, что его будут пытаться представить в виде человека, который не является самостоятельным. Мы прекрасно это знали с ним, говорили об этом с ним еще год назад. Так оно и получилось. Но, уверяю вас, и я, и президент Медведев к этому морально уже были заранее готовы. Это не трудно было просчитать еще год назад, еще полгода назад. Все спекуляции на эту тему, которые имеют место быть, лишены всякого основания. У председателя правительства есть своя компетенция, она достаточно большая. Есть своя компетенция, предусмотренная Конституцией, у президента. Президент является ключевой фигурой в российской политической системе. И президент Медведев справляется с этой работой. Это не мешает ему консультироваться с парламентом страны, с членами Совета безопасности Российской Федерации. Но окончательные решения по ключевым вопросам развития страны и по международным делам находятся в руках президента Российской Федерации.
- Спасибо, господин премьер-министр.
Текст интервью опубликован на интернет-портале правительства Российский Федерации.
