Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев в интервью "Вестям в субботу" рассказал о том, почему он не едет в США и почему, по его мнению, Россия воюет в Сирии.
- Дмитрий Анатольевич, американцы отказались принять российскую делегацию во главе с вами, несмотря на ваши неплохие человеческие отношения с Обамой. Вас эта ситуация удивила? Как вы вообще к ней отнеслись?
- Думаю, человеческие отношения тут ни при чем. Впереди всегда идут интересы. Что произошло? Реакция нынешней американской администрации достаточно странная. В чем обычно упрекают нынешнюю американскую администрацию? В том, что она позволяет себе то, чего нельзя позволять, — слабость, нерешительность, некомпетентность. Она просто не принимает должных мер для того, чтобы отстоять те или иные свои приоритеты. Я не знаю, так это или нет, это дело США, но, судя по тем заявлениям, которые недавно прозвучали, в том числе от некоторых клерков из Белого дома, это похоже на правду. Ну, что это за сотрудничество? Президент Российской Федерации принял решение провести с американской стороной консультации, обратиться с таким предложением. В чем здесь смысл? Дело в том, что американские коллеги нам все время говорят: нужно решать эту задачу комплексно, нужно договариваться о будущем Сирии, говорить о судьбе президента Асада, заниматься политическим регулированием. Мы не возражаем. Отсюда возникла идея политической делегации в соответствующем составе. Казалось бы, все нормально. Ответ американской администрации парадоксальный: нет, нам это не нужно, Россия ведет себя некорректно, поэтому такой диалог невозможен.
- Когда прозвучало российское предложение о возможной поездке такой делегации во главе с вами?
- Это недавно было, практически после начала соответствующей части военной операции.
- То есть не в Нью-Йорке во время консультаций, а уже после начала?
- Нет, не в Нью-Йорке. Мы вели себя в этом смысле по-партнерски. И президент разговаривал и со своим коллегой, и на уровне МИД эти консультации были. Но такой сигнал, естественно, был послан уже после начала соответствующих военных действий.
- Вот что обсуждается на заседаниях Совета Безопасности, о которых мы знаем только, что это вопросы внутренней и внешней политики. Вы – петербуржец. К московскому фильму "Покровские ворота", наверное, хорошо относитесь?
- Хорошо. Как к любому хорошему советскому фильму.
- Там есть такая фраза, где герой Костик, предлагая определиться с чувствами, говорит: "Что вызывают у вас эти люди: досаду, симпатию, сострадание, может быть, нежность?" Может быть, и разочарование?
- Вы в данном случае имеете в виду не москвичей?
- Ваше отношение к американцам.
- К американским действиям? Мне кажется, это глупое поведение. В результате отказа от переговоров американцы просто демонстрируют свою слабость, ведь всем понятно, что результат от их деятельности именно в этом регионе, от борьбы с ИГ (запрещена в РФ)практически нулевой. ИГ продолжает распространяться. Только вмешательство России изменило ситуацию. Тем не менее они говорят: нет, мы переговоры вести не будем. Это, на мой взгляд, близорукая и слабая позиция, потому что сильные лидеры и государства, которые принимают на себя ответственность, в таких случаях идут на переговоры даже в ситуации, когда они что-то иначе оценивают.
- Могла возникнуть иллюзия, что те люди, с которыми вы бы ехали в Вашингтон (представители Генштаба, Министерства обороны), должны были обсуждать сугубо военные вопросы. Но делегация во главе с вами неизбежно должна была обсуждать вопросы того, как вместе, может быть, с Америкой выйти на политическое регулирование?
- Наши коллеги американцы нам так и сказали с удивлением: вы что, хотите политические вопросы обсуждать? Так именно политические вопросы и нужно обсуждать России, Америке, всем государствам, которые заинтересованы в том, чтобы в этом регионе и в Сирии был мир, чтобы там была нормальная власть, не важно, кстати, кто будет во главе. Мы же не хотим, чтобы во главе Сирийской Республики стало ИГ. Это должна быть цивилизованная и легитимная власть. Эти вещи как раз и нужно обсуждать.
- То есть необязательно Асад? Россию часто обвиняют в том, что война идет не в защиту себя, а в защиту конкретно Башара Асада?
- Нет, это абсолютно не так. Кто будет руководителем Сирии, должен определить сирийский народ. Он, кстати, многонациональный, многоконфессиональный, сложный. И это — вопрос выбора самого народа. В настоящий момент мы исходим из того, что легитимным президентом является Асад. Я, кстати, может быть, один из немногих, кто видел, как Сирия жила до войны. Это было нормальное, достаточно современное государство.
- Не без авторитаризма, но мирное.
- Мирное государство, где памятники не разрушали, где экономика была нормальная. А теперь там неизвестно что происходит! Поэтому, конечно, мы сражаемся не за конкретных лидеров. Мы отстаиваем наши национальные интересы. Президент об этом сказал так: если этих террористов не уничтожить там, они приедут в Россию. Также есть обращение легальных властей Сирии. Вот из этого мы и исходим.
- Ждем, что американцы придут в себя?
- Поживем — увидим. Еще раз хочу повторить: наша страна в этом смысле делает первый шаг, и мы готовы к диалогу.
