В эти трудные для Брюсселя дни символом хладнокровного мужества стал Писающий мальчик. Эта маленькая бронзовая фигура-фонтан, установленная в центре города еще в Средние века, — самая, наверное, трогательная туристическая достопримечательность Брюсселя. По преданию, мальчик когда-то спас город от осаждавших неприятелей, промочив их боеприпасы. Сейчас такое вряд ли возможно, но если других точек опоры реально нет, то вера работает всегда. Если не сталкивается с другой верой, той, что сильнее.
Страстная неделя закончилась. Наступил праздник. По всей Европе звонят колокола, неся католиками и протестантам благую весть: Иисус воскрес и даровал человеческой душе вечность. Сосредоточиться бы на этом, но мешает земное. В новостях показывают, как Европа несет свой крест и другие ценности не на Голгофу (ее гибель, если и будет иметь смысл, то только назидательный), Европа приближается к развилке двух дорог: одна — на бойню, другая — на войну.
"Мы столкнулись с террористической организацией. Мощной и вооруженной. Мы находимся в состоянии войны, потому что войну объявили нам. Наша решимость должна быть абсолютной", — заявил премьер-министр Франции Мануэль Вальс.
Эта решимость, правда, переполняет европейских лидеров. Европейские достопримечательности окрасились по вечерам в цвета бельгийского флага, а слезы шефа евродипломатии Федерико Могерини, которые она не сдержала на пресс-конференции с коллегой из Иордании, ни в коем случае не свидетельствуют о слабости.
Другое дело, что решимость переполняет этих людей уже не в первый раз. Так было и больше десяти лет назад после взрывов в Мадриде и Лондоне и совсем недавно, когда расстреляли Париж.
Но почему-то все равно можно положить под сукно полицейский рапорт о местонахождении Абдеслама, подозреваемого в организации парижских терактов, а поймав его, не допросить как следует; нанять на работу в брюссельский аэропорт братьев Бакрауи, людей с уголовным прошлым, одного из которых к тому же депортировали из Турции с ориентировкой, указывающей на связь с ИГИЛ.
Всего в четырех километрах от здания, где чиновники пишут законы для континента, оказалось гнездо джихадистов, которые хотят этот континент уничтожить, и журнал Spiegel сформулировал ряд вопросов, которыми задается каждый европеец.
"Где без страха теперь можно провести каникулы? Когда придет очередь моей страны, моего города, моей жизни? Стоит ли мне боятся того парня, который только что сел в автобус? Мрачные вопросы рождаются в мрачные времена. В данный момент сложно сказать, каким образом можно положить конец происходящему. Нападающие перемещаются в нашем обществе подобно призракам. Они обводят вокруг пальца власти, из мелких преступников превращаются в серьезных радикалов, в терпеливых "спящих", в хладнокровных убийц. Кто может их остановить?" — задается вопросом Spiegel.
Спецслужбы сообщили, что на территорию Евросоюза ИГИЛ (запрещена в РФ)забросило около 400 человек, которые должны заниматься вербовкой и готовить теракты автономно от исламистских штабов в Сирии и Ираке. Цель не количество жертв, а волна насилия, сеющая панику и хаос.
Брюссельские теракты в этом смысле могут оказаться сигналом будильника для "спящих" террористов, однако незаметно, что Европа, в принципе, готова работать на опережение. Тут для начала можно было бы ввести досмотр людей и багажа уже на входах в аэропорты и вокзалы — видимые изменения режима безопасности сами по себе полезны, как давление на психику террористов — доказано, что она у них есть.
Но в аэропортах Германии — ничего похожего, все преобразования, особенно в том, что касается свобод личности, в Европе происходят по определенной процедуре, которая быстрой не бывает.
"Я по-прежнему считаю, если бы все правительства следовали предложениям комиссии, ситуация не была бы такой, как сейчас. Да, нам нужна PNR", — уверен Жан-Клод Юнкер, председатель Еврокомиссии.
PNR — это "запись имени пассажира", которая содержит информацию о том, кто когда-либо летал на самолете, дополнительный способ идентифицировать пассажира. Уже не первый год депутаты Европарламента не могут договориться о том, чтобы страны ЕС обменивались этими данными хотя бы между собой, мол, что за полицейский реванш на общем пространстве свободы и демократии.
Исходя из этого, несложно представить себе, что ждет идею, которую формулируют многие, в частности, итальянский премьер Матео Ренци. "Мы должны вкладывать средства в единую структуру обороны и безопасности", — отметил он.
"Обороноспособная демократия", о которой заговорили еще после расстрела Charlie Hebdo, — такая демократия, которая защищала бы граждан, не отрицая их свобод, — это уже третья проверка единства (провал одной означает общее поражение), которую Евросоюзу придется проходить одновременно с двумя первыми — долговыми проблемами Еврозоны и просто отодвинувшим их на второй план миграционным кризисом.
Мэр Антверпена нашел ему новое определение — "эпохальная ошибка Ангелы Меркель". До 22 марта договоренности с Эрдоганом, которые, уже явно пытаясь исправиться, продавила немецкий канцлер, вызвали серьезные сомнения, теперь они кажутся просто невыполнимыми.
"Двадцать восемь стран ЕС договорились совместно решать проблемы мигрантов посредством их переезда, размещения. И это сейчас проблема номер один в Европе. Но скажу предельно ясно: я не вижу возможности для мигрантов приехать в Польшу", — заявила Беата Шидло, премьер-министр Польши.
С таким странным качеством единства, когда все согласились, но не собираются исполнять, кризисы не разрешаются, а уж тем более не выигрываются войны. Хотя то, что Евросоюз собирается ответить на вызов и объявить войну терроризму, что предполагает мобилизацию и ревизию ценностей, от части из которых на время придется отказаться, — это по-прежнему только вопрос, а не утверждение.
За те дни, что прошли с терактов в Брюсселе, в Европе не случилось ничего экстренного, если не считать эвакуации нескольких вокзалов. Ни чрезвычайного саммита ЕС, что понятно, в Брюсселе — спецоперация, но даже Европарламент, у которого масса дел, не собрался на внеочередную сессию, хотя он и в Страсбурге. Да, встретились министры внутренних дел, договорились усилить обмен информацией, но в целом, кажется, что Европе для принятия решения либо еще чего-то не хватает, либо она надеется, что "минует ее чаша сия".
