Допинговый скандал вышел на проектную мощность. Она оказалась весьма велика. Мы все еще не знаем полного масштаба бед, обрушенных скандалом на отечественный спорт, но ясно, что беды большие. Уже пострадала и репутация российского спорта и репутация России в целом.
Об этом очень много пишут и говорят: удар нанесен чувствительный, что одних наблюдателей чрезвычайно радует, других чрезвычайно огорчает. Поэтому и разговоры о допинговом скандале идут большей частью строго черно-белые. Его сторонники кричат о мощной поддерживаемой государством системе сокрытия положительных допинг проб, вскрытой в докладе Всемирного антидопингового агентства; о небывалой в истории угрозе для чистоты мирового олимпийского движения, исходящей из России. Его противники говорят о полной бездоказательности доклада, базирующегося, в основном, на жутких рассказах одного единственного человека с чертовски неоднозначной репутацией. С этой стороны тоже говорят о серьезной угрозе олимпийскому движению, но в другом смысле – в смысле попыток использования мирового спорта (который "о спорт, ты мир!") как орудия политического давления.
Я, честно говоря, тоже ума не приложу, как можно принимать серьезные решения, опираясь на доклад, в котором назван по имени один свидетель обвинения. Авторы доклада прямо говорят, что к российским структурам они не обращались, ибо считали это бесполезным, а многочисленные российские спортсмены согласились говорить с ними только на условиях анонимности.
Вот вы представьте себе: вы судья и прокурор вам говорит следующее: есть, мол, г-н Р, про которого слухи ходят разные, так он точно знает, что обвиняемый кошелек украл. Есть и свидетели, подтвердившие мне слова г-на Р, но вам, ваша честь, я этих свидетелей не покажу. Интересоваться же мнением обвиняемого по поводу предъявляемых ему обвинений я, ваша честь, счел бесполезным, ибо он все равно стал бы отпираться… Ведь абсурд же, правда? Но если на базе таких доказательств невозможно карманного воришку осудить, то неужели можно выкинуть из олимпийского движения великую спортивную державу? Не знаю, как члены Международного олимпийского комитета договариваются со своим здравым смыслом, если ухитряются такого простого соображения не увидеть и не принять в расчет.
В этом смысле я полностью поддерживаю обращение президента Олимпийского комитета России Александра Жукова к главам Международного олимпийского комитета и Всемирного допингового агентства. Там г-н Жуков высказал опасение (вскоре полностью подтвержденное ходом событий), что у российской стороны в ходе обнародования доклада Макларена не будет возможности "заявить свои аргументы", но выразил надежду на проведение независимого расследования. Пока, правда, не очень похоже, что эта надежда оправдается. И тут уместно спросить наших спортивных чиновников: а почему, собственно, с отстаиванием российской позиции надо было затянуть до последней секунды? То же обращение Жукова – в нем много разумных и справедливых слов, но почему его надо было писать, как говорят шахматисты, на падающем флажке, после того, как мнение многих людей в международных спортивных организациях уже сформировалось под односторонним воздействием наших оппонентов?
Разве нельзя было писать такого рода письма намного раньше? Действовать если не на опережение, то хоть оперативно ответить на очевидно начавшуюся кампанию против нас?
Ведь кампания-то ведется открыто и отнюдь не со вчерашнего дня. Допинговые скандалы затрагивают, конечно, не только наших спортсменов, но наших – несопоставимо чаще, чем всех остальных. А почему? На этот вопрос можно попробовать ответить, зайдя на сайт WADA и посмотрев официальные отчеты этой организации. Из этих отчетов и вправду видно, что в 2014 году именно у нас было выявлено больше всего нарушений – 110. А у Украины, например, нарушение было всего одно. Вот только у наших спортсменов за год было взято двенадцать с половиной тысяч проб, а у украинских – две. Не две тысячи проб, а две пробы. Стало быть, у наших соседей нарушение выявлялось в пятидесяти процентах взятых проб, у нас – менее чем в одном проценте. Вот вам и ответ – по крайней мере, правдоподобная версия ответа, с которой обязаны были активно работать наши спортивные чиновники: потому с нашими спортсменами так много допинговых скандалов, что их непропорционально часто проверяют на допинг. Нас проверяют вдвое чаще, чем США, где уж никак не ниже спортивные активности. Если же оценивать Россию по доле нарушений, выявленных при допинг-тестах, то мы будем не в лидерах списка (у тех же Штатов доля нарушений гораздо ниже), но уж и никак не в анти-лидерах. Примерно в середине. Это надо было рассказывать и рассказывать. Ну и, естественно, активно бороться с применением допинга – и активно показывать миру свою борьбу. А теперь что уж. Теперь никто слушать не хочет.
