Мало кто догадывается, с чем приходится сталкиваться человеку, на лечение которого собирали деньги "всем миром". Впоследствии его могут упрекнуть в расточительстве и других грехах. Или попросить вернуть пожертвование. Так было со мной и со многими моими знакомыми. В частности, с актрисой Юлией Ауг.
"Не волнуйся, денег соберем".
Я, кстати, о деньгах не переживала. Совсем. Потому что была уверена — деньги на лечение мои друзья действительно соберут. Волновалась о другом: врачи сказали, что операция может оказаться очередной, а не последней.
А еще я собиралась в поездку. Во Францию-Германию. И о ней я невольно переживала намного больше, чем хотелось бы.
Как только стало понятно, что без хирургического вмешательства мне не обойтись, подруга посоветовала: "Не пиши нигде, что будешь во Франции". Спрашивать — почему - не было необходимости. К сожалению, я понимала ее ход мысли.
К еще большему сожалению, она была права. С тех пор, как несколько лет назад было публично объявлено о болезни и необходимости лечиться за деньги, меня не оставляют без внимания доброхоты. Они всматриваются, вчитываются, проверяют, подсчитывают, делают свои выводы и — транслируют их в общество: смотрите, она постоянно ходит на гламурные мероприятия. А еще у нее есть силы не только работать, но и варить соусы, писать книги, встречаться с друзьями, развлекаться. Да больна ли она в самом деле? Или, может, больна, но не настолько серьезно, как хочет это представить? Откуда я об этом знаю? Доброхоты, не стесняясь, оповещают меня о своем знании.
Я боюсь порадоваться платьям, которые продает подруга — в моем гардеробе начинают подсчитывать обновки. Отмечаю брошки, которые нежно люблю, в винтажных сообществах и мгновенно появляется комментарий от чуткого поклонника: "Купили уже? И правильно, хотя, конечно, очень дорого? Вам это очень пойдет. Как и те сапоги, что вы мерили, тоже" (и совершенно неважно, что сапогам пять лет или это фотография ног подруги).
Посчитаны все поездки на такси, цвет маникюра и число походов к парикмахеру. В такой ситуации Париж подкосил бы любые моральные устои: "У нее есть деньги на Париж, а она собирает на операцию?" И все же я отважилась рассказать о поездке, что считала необходимым. Хотя бы потому, что кто-нибудь случайно прознав, наверняка поспешил бы представить свою версию событий.
Но есть еще один нюанс (оборотная сторона возможности лечиться за счет жертвователей, оказывается, многолика). И он намного важнее и сложнее незамысловатого подсчета чужих богатств.
Оказалось, что люди, пожертвовавшие некую сумму на помощь конкретному человеку, считают, что таким образом они оплачивают VIP-билет на внедрение в его личное пространство. Что они покупают право указывать как жить, вести себя, что писать (или не писать). Порой им не нравятся даже мысли и установки бедолаги, он и их обязан поменять, подстраиваясь под замысел благодетелей. Аргумент каждый раз один: "Я перевел тебе деньги, а ты смеешь"..
Так я выяснила, что за меня "уплочено" и теперь я — собственность.
Не только я. Нас много. За минувший год мы собрали миллион рублей на две операции по замене тазобедренных суставов Дмитрию Горбачу (я назвала его Русалом по аналогии с Русалочкой из сказки Андерсона, которой каждый шаг давался с нестерпимой болью). Прежде он никогда не сталкивался с неистребимой силой любви жертвователей, теперь попал в касту купленных. И, когда совсем нет сил терпеть этот побочный эффект от лечения, Дима не выдерживает: "Безусловно, я не знал до конца, на какую историю я подписывался. Знал, что у мероприятия будут хорошие, замечательные стороны. Как и плохие. Догадывался. Еще на стадии сбора меня некоторые пытались учить жизни, задавали глупые вопросы и практически в издевательском тоне пытались убедить, что я обнаглел. Разве что сдохнуть не желали. Я понимал, что происходили вещи, которые неминуемо должны происходить. Так бывает. Когда ты уязвим, обязательно найдутся те, кто не упустит шанс этим воспользоваться.
Но и по прошествии времени, отголоски дают о себе знать. Я обычный человек, пью, курю, ругаюсь матом. Имею точку зрения на некоторые вещи. Которую, впрочем, никому не насаждаю. Как оказалось, и этого права я не имею. Не должен. И начинают бить по самому больному: "Мы тебе всем миром по рублю, а ты, оказывается, злой". Как та собака, что брали щенком, а выросло нечто с зубами. Не оправдал ожиданий. И в этом во всем сквозит злобы на порядок больше, нежели в том, в чем меня обвиняют.
Словно меня купили этими рублями, за которые я безмерно благодарен, но их могло и не быть. Дело добровольное. Впрочем, на самом-то деле, спасибо. Еще раз. Огромное. Уж какой есть. Прорвемся".
Не знаю как Дима, а я каждый раз, когда мне рассказывали о потраченных на меня деньгах, предлагала вернуть сумму. Люди отказывались. Злились, ругались, проклинали, прекращали общение, но деньги вернуть не просили. Зато вернула Юлия Ауг, о чем рассказываю с ее позволения.
О возможности помочь любимой актрисе погасить огромные невольные долги пару месяцев назад написала ее подруга в facebook (запрещена в РФ). Народ отозвался, вся сумма была собрана мгновенно, кредиты банкам возвращены — прекрасная история со сказочным финалом.
Почти сказочным. Потому что через некоторое время у Юлии на странице стали появляться комментарии с рекомендациями (а то и с прямыми указаниями), какую еду есть, куда можно ездить, как выглядеть, во что или в кого верить, что говорить. И, конечно, что думать тоже. Причем форма этих приказов возмутительно и откровенно наглая, провоцирующая, не допускающая возможности человеку жить своим умом и собственной жизнью. И, конечно, сопровождались они напоминанием об оказанной помощи.
Всякий раз Юлия предлагала перечислить обратно потраченные на нее деньги. И однажды мужчина сообщил номер карты и сумму, которую ему надо вернуть. Юлия Ауг отправила перевод: свобода дороже.
Так поступил бы каждый из нас. Испытывая самую глубокую и искреннюю благодарность за оказанную помощь, предать себя не представляется возможным.
