Егор Бероев: у меня не так много ролей в форме


фото: Михаил Свешников

Система молчала об отношении государства к людям с уникальными особенностями, о них никто вообще не говорил. И мы поняли, что так продолжаться не может, не могут они жить в нормах 73 года, надо вмешаться, ими надо заниматься. И начали организовывать работу. Собрали команду единомышленников.

21 июня в прокат выходит военная драма режиссера Павла Дроздова "Прощаться не будем", рассказывающая о подвиге жителей города Тверь, в советские годы именовавшегося Калинин. Фильм посвящен бойцам народного ополчения. В съемках приняли участие: Андрей Мерзликин, Анна Чурина, Елена Захарова, Егор Бероев, Андрей Чадов, Андрей Смоляков.

Для Павла Дроздова картина — личная история: "Я родом из Твери. Моя прабабушка рассказывала много леденящих душу историй про войну, и они врезались мне в память. Самым страшным для людей оказалась внезапность произошедшего. Они считали, что война далеко, работали, ходили в магазин, и вдруг она подошла совсем близко. 14 октября 1941 года по Калинину пронеслась тревожная весть: враг в Старице! Фактически в часе езды! В городе началась паника. Моя семья приняла решение уходить из Калинина через Волгу. И тут увидели немцев на мотоциклах: фашисты стреляли из автоматов по людям, только взлетали фонтанчики брызг. Бог миловал, мои родные сумели переправиться. Эти воспоминания не дают мне покоя, и я считаю своим долгом поведать о них".

Но о фильме я решила поговорить не с режиссером, а с артистом, сыгравшим одну из главных ролей — Егором Бероевым. Я давно слежу за его работой. И не только в кино. Вернее, не столько в кино. Много лет Егор вместе с женой Ксенией Алферовой занимается особенными людьми. Почему, зачем, как это случилось, я давно хотела спросить у него. И такую возможность, как новая роль, упускать не хотелось.

- Егор, не секрет, что сегодня многие артисты, музыканты, спортсмены разным образом и по разным причинам вовлечены в благотворительность. Кто-то принял сердцем чужие проблемы и активно помогает. Кто-то хочет упрочить свое положение в обществе. Отчасти это дань моде. Вы и ваша жена Ксения, кажется, работаете в фонде "Я Есть!", занимающемся поддержкой людей с особенностями развития, наряду с рядовыми его сотрудниками.

- Обычно инициативные люди придумывают фонд, создают и приглашают известных людей, чтобы те его поддерживали. Таких известных людей называют лицами фонда. У нас история другая: мы с Ксенией (Алферова) сами создали фонд, сами являемся его соучредителями, сами его поднимали.

- А почему решили создать?

- Мы решили что-то сделать для страны, для людей в области благотворительности. Сначала занимались адресной помощью, оплачивая чье-то лечение. А однажды нас случайно забросило во Владимирскую область, и там мы встретились с людьми с ментальными особенностями, познакомились с теми, кто их воспитывает, занимается и работает с ними, увидели учреждения, где они живут. И поняли: в этом сегменте требуется помощь, у них никого нет, а из известных людей в этом никто не участвует. Много лет особенных людей опекает благотворительный фонд "Даунсайд Ап", но на то время он занимался только детьми, причем родительскими, также как и ЦЛП (центры лечебной педагогики).

Система молчала об отношении государства к людям с уникальными особенностями, о них никто вообще не говорил, и мы вдруг поняли, что так продолжаться не может — не могут они жить в нормах 1973 года, надо вмешаться в ситуацию, ими надо заниматься. Но мы же не можем передать кому-то желание помогать или заразить кого-то своей инициативой, поэтому мы начали организовывать работу сами. Собрали команду единомышленников, Ксения занимается всеми вопросами. Я больше администратор, занимаюсь структурными вопросами. Сейчас фонд способен существовать без нас: сформирована команда координаторов, и каждый отвечает за свое направление. Но мы, безусловно, принимаем участие в важнейших решениях, в глобальных вопросах, например, когда речь идет о крупных денежных тратах. Существуют филиалы фонда, они работают в стране. Существуют большие серьезные проекты с правительством, с департаментом соцзащиты Москвы. С одной стороны фонд функционирует сам, с другой — мы не только лица фонда. Конечно, мы ими являемся, поскольку мы актеры, но мы часто приглашаем многих известных людей на наши мероприятия.

- И сами ходите на мероприятия других фондов.

- Иногда. Но мы поддерживаем только надежные фонды, наших партнеров и друзей. Хосписы фонда "Вера", фонд Хабенского, "Подари жизнь", "Со-единение". Тех, в ком мы не сомневаемся.

- Я не по наслышке знаю о выгорании у тех, кто занимается благотворительностью. И у актеров тоже. Получается двойной удар. Или одна сфера компенсирует другую?

- Я понимаю, о чем вы говорите. Выгорание у нас было уже несколько раз. Мы периодически упираемся в выгорание, потому что заниматься делами фонда — очень тяжелая работа. Это не так просто, не так здорово искать деньги, пробивать проекты у чиновников, взаимодействовать с государственными структурами, от которых зависит фонд, зачастую упираться в непонимание. Это очень непросто.

Но мой день рождения каждый год начинается с телефонных звонков со всей страны: из детских отделений психиатрических лечебниц, из детских домов-интернатов, из психоневрологических интернатов. Меня начинают поздравлять дети, люди с особенностями, нянечки, главные врачи, директора. Нам присылают на почту видео, составленное из поздравлений детей. Эта благодарность дает нам силы и осознание, что мы делаем что-то очень хорошее и нужное. Кроме того очень важно, что отношение к особенным людям вокруг нас меняется. Оно сильно изменилось за эти годы.

- Кстати, вы сказали, что, когда начинали заниматься особыми людьми, ситуация была примерно как в 70-е годы. Сейчас она меняется, я тоже это вижу. Но мне кажется, мы еще на подступах к XXI веку.

- Если сравнивать с другим странами, многие далеко впереди. Но по сравнению с тем, что было шесть лет назад в нашей стране, ситуация, конечно, сильно изменилась. Многие узнали про людей с синдромом Дауна, с аутизмом, с ДЦП. Поняли, что они не заразные, что с ними можно общаться. Их не сторонятся как раньше. По крайней мере в Москве.

- В Москве. В регионах, к сожалению, отношение к людям с особенностями изменяется гораздо медленней.

- Год назад мы открыли филиал в Ростове-на-Дону. Там был ужас что. Но постепенно, медленно ситуация меняется и там.

- Если я правильно понимаю, в филиалах работают не добровольцы, люди там официально трудоустроены. А вообще у фонда есть волонтеры, к вам можно прийти на добровольных началах?

- Конечно. В Москве, в Ростове везде есть волонтеры.

- А где еще филиалы фонда "Я Есть!"? Куда можно обратиться, если возникает необходимость?

- Кроме Ростова, у нас работает отделение во Владимирской области. В других местах есть начинания, но они всегда связаны с трудностями. Так что иногда мы ведем подпольную деятельность, помогая сообществам, возникающим на основе родительских организаций. В некоторых регионах родители с нашей помощью начинают объединять свои силы. Они организуют всю работу, связываются с чиновниками, а мы помогаем отсюда и что-то начинает меняться. Но сказать, что это официально созданный филиал нельзя, там пока сложно. И дело не в деньгах. Во многом мы не можем развиваться из-за дефицита кадров: сложно найти людей, которые поймут, что от них требуется, и будут развивать фонд в нужном направлении. А я готов опираться только на тех, в ком абсолютно уверен, что они будут работать неформально. Филиалом в Ростове-на-Дону руководит Татьяна Степанова. До того она была уполномоченной по правам ребенка в Ивановской области, где мы работали вместе. Это очень прогрессивный человек, и я абсолютно уверен, что она и систему правильно понимает, и как ее надо менять знает.

- Не только от вас я слышу про Ивановскую область — что там многое делалось и делается. Это потому что там работал Михаил Мень?

- Конечно. Жена его, Елена, руководила фондом "Женская инициатива" вместе с Татьяной Степановой. А Михаил Мень дал Татьяне возможность развивать благотворительность. Все мои контакты в Ивановской области существуют благодаря им. Я активно контактирую с Шуйским детским домом-интернатом, а также с Ивановским психоневрологическим интернатом. Мы с ними регулярно обсуждаем многие важные вопросы. Они молодцы.

- Я так понимаю, что в Тверской области у вас пока нет филиала, но есть кино под говорящим названием "Прощаться не будем".

- В Тверской области мы встречались с уполномоченным по правам ребенка. Но я физически не успеваю всюду.

- Кстати о физическом присутствии. На футбол пойдете? Все же чемпионат мира.

- Я не то чтобы футбольный болельщик.

- А в Сочи ездили.

- Так там была Олимпиада. Я с удовольствием посмотрю по телевизору красивую игру каких-то команд. Исландия – чудесная команда. По-моему, в Россию приедет каждый третий исландец – потрясающая поддержка. Я с радостью смотрю на болельщиков, вон они идут, смотрите, какие веселые, болеть за свою команду — это здорово.

В преддверии чемпионата очень много рассказывают о футболистах, о том, какие они потрясающие люди. Салах, Месс. Это действительно великие футболисты и невероятно скромные люди, поистине трудяги, которые смогли сохранить в себе скромность и остались простыми, светлыми, честными работниками, трудоголиками, ни в коем случае не развращенными огромными состояниями, которые они зарабатывают. Они остались невероятно скромными и думающими о своем народе, о своей стране. Египетский футболист Салах совсем недавно каждый день ездил тренироваться в автобусе 4 часа туда, 4 обратно. Сейчас он строит школы на родине.

- И это нормально.

- Нормально.

- Давайте вернемся к культуре. К кинематографу. Военная драма. В главных ролях — Егор Бероев и Андрей Мерзликин. Для вас обоих привычный жанр.

- На самом деле у меня не так много ролей в форме, я не так часто играл в военных фильмах. Я снимался в исторических фильмах. А в таком, где события происходят в Великую Отечественную войну, я вообще чуть ли не в первый раз играю. Андрей, да. Кажется, он из формы не вылезает.

- Фильм не только драма, он на стыке нескольких жанров. Как и положено, там присутствует романтическая линия, психологическая и детектив.

- Я могу сказать, что у меня очень интересная роль. Это было абсолютно новое для меня решение. Я потому и согласился сниматься, что я никогда не играл таких людей.

- Насколько исторически правдива детективная линия, ваш герой — это реальная фигура или вымышленная?

- Я, к сожалению, как и все, еще не видел фильма, но сценарий был исторически ориентирован и написан по событиям, действительно произошедшим в Твери. И прототип мой точно существовал.

- Сейчас принято считать, что военные фильмы должны воспитывать чувство патриотизма. Но я вижу молодежь, выходящую из зала после просмотра таких картин, и думаю: почему военно-патриотическое кино перестало работать?

- Думаю, что мы несколько раз сильно обманули зрителя, когда стали снимать великое кино о великой войне. "Предстояние", "Цитадель", потом фильм про Сталинград. Мы сильно обманули зрителя, и теперь очень сложно опять заслужить доверие, потому что доверие складывается цепочкой хороших фильмов. Сейчас вышли "Движение вверх", "Собибор" - это замечательный фильм, а не просто озвученная тема, которой не верит молодежь. Люди перестали ходить на "великие" фильмы, зритель отвернулся даже от американских фильмов на тему войны. "Собибор" снова поднял интерес к военной теме.

- Может быть зрители ждут не великого, им нужна достоверность?

- Я очень люблю Клинта Иствуда и как актера, и как режиссера. Он только что снял фильм "Поезд на Париж", как трое военных предотвратили теракт. Фильм потрясающий, главных героев играют те самые военные. Гениально. Не могу сказать, что это выдающиеся актеры, но это круто. А в конце настоящий президент Франции Франсуа Оланд награждает настоящих ребят. В этом есть что-то правильное. Я о том, что мы тоже играем реальных людей, так что и у съемочной группы, и у актеров есть определенная ответственность за то, что мы делаем. В этом наша особая миссия. И в этих обстоятельствах возникает очень важное слово — добросовестность. Добросовестный труд. Потому что за этим стоят актеры, зритель, кино. Надо работать честно, ответственно. И тогда будет достоверный результат.