Западные СМИ сделали из Джеффа Монсона депутата-оппозиционера


EPA

"Не надо быть Эйнштейном, чтобы понять: Россия — это олигархия": это в свежем интервью человека, который мечтал о российском гражданстве, и получил его. Итак, Джефф Монсон, он же — боец MMA, Снеговик. И он же – теперь еще и депутат Госсовета подмосковного Красногорска. Побеседовал с журналистами британской газеты The Times.

"Не надо быть Эйнштейном, чтобы понять: Россия — это олигархия": внезапно — в свежем интервью не какого-нибудь беглого маргинального псевдооппозиционера, а, наоборот, человека, который мечтал о российском гражданстве, и получил его. Итак, Джефф Монсон, он же — боец MMA, Снеговик. И он же — теперь еще и депутат Госсовета подмосковного Красногорска. Побеседовал с журналистами британской газеты The Times. И, судя по опубликованному тексту, якобы выдал удивительное, вполне в духе британской же пропаганды. Дескать, "Кремль его использует или пытается использовать". Но он не хочет держать язык за зубами. А еще не совпадает во взглядах с Владимиром Путиным. И — особенно странно — категорически не поддерживает "Единую Россию". Хотя именно от этой партии и был избран. Русскоязычные СМИ так называемого либерального толка предсказуемо с радостью подхватили. Ну, например, "Радио Свобода" преподносит чуть ли не как радикально настроенного противника Кремля, которому его прямота может аукнуться негативными последствиями.

Это, наверное, едва ли не первый случай в истории The Times, когда на ее полосе появилось это звучное, но незнакомое западному читателю географическое название — "Красногорск", цитируя британское издание, "московская окраина", где с прошлой недели официально депутатствует гражданин России Джефф Монсон.

"Привет, everybody! Это Jeff Monson. Я просто хочу высказаться, чтобы расставить все точки над "i" по поводу того, что я якобы сказал в прессе, точнее, в западной прессе, — говорит депутат Совета депутатов городского округа Красногорск Джефф Монсон. — Ребят, нам надо держаться вместе. Эти санкции сейчас против России, западные медиа, которые пытаются представить Россию империей или эдаким "плохим парнем". Но мы-то знаем, что это не правда. Я поддерживаю мистера Путина. Согласен ли я со всем, что он делает? Конечно, нет! Мы же разные люди! Ты не можешь соглашаться абсолютно со всем, что кто-то другой делает. Но думаю ли я, что он хочет самого лучшего для России? Я абсолютно уверен, что он хочет для России только лучшего. Как и я!".

В том же духе, если верить Монсону, он и говорил с обозревателем The Times. Подробно, по существу рассказывал Марку Беннеттсу о своих планах на будущее и политической позиции. "Во время интервью он говорил, что ему нравится Путин, потому что он спортсмен, ну, как все знают, да, и что Россия сейчас выглядит лучше, чем в 90-х, — рассказал журналист. — И он сказал, что полностью согласен с его внешней политикой. Он просто говорит, что я много больше говорил. Но вы меня поймете, и я ему объяснил, что статья — там семьсот слов. То есть он говорит, что я много говорил про мэра Красногорска, какой он прекрасный человек. Ну, во-первых, у меня не было достаточно слов, чтобы написать про мэра Красногорска. Во-вторых, читателям The Times это не особенно интересно, какой же прекрасный мэр Красногорска".

Про мэра Красногорска читателям The Times, разумеется, неинтересно. Зато интересно про Путина. Так из беседы, которая продолжалась около полутора часов, и были вырезаны ровно пять коротких высказываний Джеффа Монсона. К ним добавилось 17 упоминаний российского президента. И, конечно, авторский комментарий журналиста. Вот и получились те самые 700 слов, в которые строгая британская редакция предписала уложиться. Все сошлось.

"В рамках книги стилей The Times, я уверяю вас, есть очень четкое понимание, в рамках какого политического направления и каких политических ракурсов должно было проходить подобное интервью, — считает журналист-международник Артур Каплан. — Какие цели перед журналистом ставились? И каким образом, каким инструментарием он должен был их достигнуть? Я вас уверяю, что цели, которые были поставлены, достигнуты с лихвой. Более того, у меня есть ощущение, я прочел это интервью, что Джефф Монсон считал, что он управляет беседой. При этом был ведом во время этого интервью. И журналист The Times с успехом выполнил поставленную перед ним задачу".

Сам Джефф Монсон подобного эффекта от опубликованного интервью, похоже, не ожидал. К боям без правил-то он, может, и привык. А вот к словесным баталиям — пока, похоже, не очень. "Мы имеем дело с совершенно новым веком с точки зрения средств массовой информации, — рассуждает публицист Дмитрий Дробницкий. — Когда они зачастую превращаются из, действительно, средств информации в средства агитации. И в этом смысле это их новое качество тоже любому политику нужно знать. Чего, конечно, Монсон не сделал. У него, как и у многих других неофитов в политике, очень часто возникает ощущение, что добрые дела, которые он собирается сделать, гораздо важнее для средств массовой информации, нежели те слова, которые он сболтнет в каком-то неправильном контексте".

Впрочем, про контекст журналист The Times в конце своего материала все-таки упоминает. Пишет про боевые искусства, которые свежеизбранный депутат преподает. И про селфи, которые с ним так любят делать местные подростки. Своей бритой головой, татуировками и русским с сильным акцентом, он выделяется на красногорских улицах. И это, видимо, главное, к чему предстоит привыкнуть Джеффу Монсону. Он, конечно, давно — лицо запоминающееся. Но отныне — еще и официальное.