28 сентября Николаю Ивановичу Рыжкову — 90. Нынешний российский сенатор, бывший последний председатель Совета министров СССР, начинал он свой путь на свердловском заводе "Уралмаш".
Бывший гендиректор "Уралмаша". Тогда ему было 45. Сейчас в два раза больше. Есть что вспомнить.
"Развалился Советский Союз, как лист, который осенью падает. Бесшумно. Но я прекрасно понимал, что на тех основах не собрать его", — говорит Николай Рыжков, 1985-1991 годах – председатель Совета министров СССР, член Совета Федерации РФ.
В качестве предсовмина СССР он получил в наследство экономику огромной, великой промышленной и военной державы. Если кто-то забыл, даже во многих городах-миллионниках еда была тогда по талонам. По карточкам. При "реальном социализме".
А ведь той эпохой мы справедливо гордимся. Но что же мешало великой промышленной и военной державе, великому Советскому Союзу сделать нормальной жизнь людей? Про это можно было говорить бесконечно. "Так жить нельзя"!" — лозунг перестройки в народе.
Мало кто знает, но еще Андропов пригласил (вместе с Горбачевым) Рыжкова в группу по реформированию экономики. Их так и воспринимали — новая команда.
- А с Михаилом Сергеевичем так и не возобновили отношения?
- Нет. Разошлись наши пути, — сказал Николай Рыжков.
- Почти 30 лет.
- Я видел его дважды. Так на ходу: "Здравствуй, Как дела?" Ну, ничего. Разошлись.
Горбачев и Рыжков в Спитаке после землетрясения в Армении. То было одно из первых испытаний, обрушившихся на перестроечный Советский Союз. Рыжков тогда уехал в Армению на два месяца руководить восстановлением на месте. Он — единственный неармянин, которому присвоили звание Национального героя Армении. До этого он также сам поехал в Чернобыль.
- Как же так до 90 лет дожить, при том что вы такую радиацию получили в Чернобыле?
- Ну, по-видимому, на пользу пошла, — шутит Рыжков.
- А здорово хватанули?
- В пределах нормы. Второй раз я больше нахватал. Жаркое лето было, пыль. В пыли-то как раз и нахватались.
Он много что может рассказать и о ручном управлении, и о системных проблемах, с которым столкнулся тогда советский строй. И к этому мы еще вернемся. Но сейчас перескочим через пару десятилетий. Будет тоже лето, когда уже российский сенатор Рыжков воздвигнул мемориал на Прохоровском поле.
- Николай Иванович, я смотрел, как открывался мемориал на Прохоровском поле. Тогда были три президента. Путин, Кучма, Лукашенко. Они еще в колокол били втроем.
- Да, колокол согласия. В то время было еще очень много людей, которые говорили: надо восстановить Советский Союз. Я говорил, что это нереально. Горячие головы начали: танков не хватает что ли, прошли танком — и все. Но это все – чушь, конечно, собачья.
Почему до этого даже братские славянские народы не удержали Союз? И что теперь разрывает Украину? Спрашиваем у Рыжкова как у уроженца Донбасса, Краматорска.
"Мне тогда, особенно донецкие, говорили: "У нас уже терпение кончается, мы кормим Западную Украину. До каких пор?! Рано или поздно это лопнет", — вспоминает Рыжков.
"Прошлое еще не стало отдаленной историей. Оно на расстоянии меньшем, чем человеческая жизнь. Но это — целая эпоха" — этот отрывок из советского фильма про Рыжкова и "Уралмаш" был посвящен преемственности поколений уральских рабочих. Но Рыжков, он ведь ровесник не только индустриализации. Он только чуть младше и СССР. Тут, кстати, надо понимать: для сегодняшних молодых СССР — это, как для нас Австро-Венгерская империя. Но все равно важно, что же пошло не так, может быть, уже при учреждении?
"Я знакомился с материалами, как шла подготовка. К 1922 году тяжелый путь был. Огромнейшая работа проходила. Я думаю, что в то время много и нагрешили. Как туда попала Новороссия: Донецкая, Луганская, Херсонская, Николаевская области?" – говорит Рыжков.
- В Украинскую СССР? Вы это имеете в виду?
- Да. Потому что про в правобережной Украине не было промышленности практически.
- А аукнулось.
- А аукнулось сейчас.
Еще до всякой перестройки он (пусть и иносказательно) взывал, говорил о том, где корень проблем советского социализма.
В перестройку — на "Уралхиммаше".
Вместо экономики были назревшие, но, конечно, явно непродуманные метания в политике. Рыжков вспоминает свою вторую за последние четверть века встречу с Горбачевым.
"Разошелся, как самовар. Я сидел, слушал. Говорю, Михаил Сергеевич, я на "Уралмаше" работал, всю лексику прекрасно знаю. Я в силу своего характера мало применяю эту лексику. В общем, я ему рассказал анекдот. У нас один рабочий приходит домой: "Машка, давай, бутылку!" В среду. Она говорит: "Ты что, Ваня? Это надо в воскресенье". "Нет, давай сегодня. Есть повод". "Какой?" "Я вступил в профсоюз". Она говорит: "Ваня, вечно то в... вступишь, то в профсоюз". Так, Михаил Сергеевич, и ты. Это зрело давно, начиная с 1987-1988 года. Трещина постепенно расползалась", — вспоминает Рыжков.
- Ну, и ладно с ним.
- Пусть он живет и здравствует.
Он действительно многое помнит.
- Вы впервые участвовали в заседании Совета министров еще в брежневские времена. Тогда еще как замминистра. Экономикой в ЦК занялись при Андропове. Потом — предсовмина при Горбачеве, член Совета Федерации в Новой России. Все видели. В чем достоинство и в чем беда нашего управленческого класса?
Он не замолчал. Он готовился к тому, чтобы сказать что-то для него важное-важное.
"Советское мы потихоньку скушали. Новая модель не дает отдачу. Значит, надо что-то менять. Мы накопили опыт рыночных отношений. С шишками, но накопили. Конечно, тот Госплан, который был, он не нужен", — считает Рыжков.
- Да и здание занято Государственной Думой.
- Да, он не нужен. Но основные какие-то пропорции надо обязательно делать. Мы с 2014 года затоптались на месте. Это должно насторожить.
Как? Он много рассуждает о том, что, как раньше Госплан, штабом должно бы стать сегодняшнее Минэкономразвития. Много говорит о том, как, по его мнению, все-таки можно было бы совместить рынок, госуправление и решение "социалки". Но еще он, слегший тогда с инфарктом после выступления на Съезде народных депутатов, где объявил об отставке, и предрекший развал страны (если все и дальше пойдет так, как пошло в перестройку), сегодня считает, что, по крайней мере, об экономике теперь можно говорить, не опасаясь больше за единство страны.
"Я внимательно слежу за деятельностью президента. Конечно, прошло 20 лет. Сегодня Путин – это, наверное, не тот Путин, который был 20 лет назад. Вы не найдете никогда большого руководителя государства, чтобы он был белый и пушистый был. Никогда такого не может быть по определению. У него будут и плюсы, и минусы. Он – человек, который на виду. Поэтому любая шероховатость, она сразу видна была. У другого человека не заметишь, а про этого обязательно скажут. Если говорить откровенно, я бы знаете в первую очередь Путину за что ставил бы плюс? Я считаю, что мы это не понимаем еще по-настоящему. Может, когда-то мы поймем. За то, что он сохранил Россию. Мне ведь с ним детей не надо крестить, с Владимиром Владимировичем, мне от него ничего не надо, ему от меня ничего не надо, но я просто говорю как человек объективный, — подчеркнул Николай Рыжков. — Я не за то, чтобы один к одному копировать Евросоюз. У них одна почва, у нас – другая. У них одно растет, у нас — другое. Но, в принципе, они достаточно были продуманные: с одной стороны, государство не теряет свою самостоятельность — например, Франция, Германия, они самостоятельные – с другой, — они очень много передали своих полномочий наверх. Я был за то, чтобы это все сделать", — сказал Рыжков.
- Долго ничего не происходило, а потом раз — и Евразийский Союз.
- Пятнадцать лет крутили, вертели — потом Евразийский Союз. Я лично считаю, что это — единственная форма.
Недавно на правах старейшины именно Николай Иванович начинал то заседание Совета Федерации, где переизбирали спикера. Ему есть что вспомнить. Ему есть что делать.
- Да, я теперь старейшина, — говорит Рыжков.
- Здорово!
- Ну, что же, как говорится, судьба распорядилась.
