Сложный по восприятию американский фильм — чемпион мира по просмотрам. Это "Джокер" режиссера и сценариста Тодда Филлипса, лауреат "Золотого льва" в Венеции. У "Джокера" — уже 16 номинаций на "Оскар". Рекорд.
Действие — в вымышленном городе Готэм, а по виду — Нью-Йорк. Герой картины -- душевнобольной актер-комик по имени Артур Флек. По сценарию, если не бездарен, то уж точно артист со способностями ниже средних. Плюс явная нехватка школы и вообще образования в сочетании с душевной болезнью предопределяют и жизненный результат Артура Флека.
Он – неудачник. Едва сводит концы с концами. Наносит сам себе цирковой грим и подрабатывает клоуном по вызову, пытается смешить людей в нью-йоркских клубах, но каждый раз – провально.
У зрителей же — наоборот. "Джокер" вызывает сочувствие и жалость. Жалость — первый шаг к симпатии. А уж в России и подавно, ведь тема "маленького человека" благодаря Гоголю и Достоевскому всегда в наших душах найдет отклик. Если же он сыгран талантливо, то тем более.
Очень талантливо столь трудного персонажа играет Хоакин Феникс. Чтобы вжиться в роль, ему пришлось не только похудеть на 24 килограмма, но и просмотреть десятки часов видео с поведением людей с подобными психическими отклонениями. И играет заразительно. Да так, что мы — зрители — словно вселяемся внутрь главного героя и начинаем жить его жизнью и его болью. Для нас это совершенно необычный опыт. Хотя и раньше в литературе и кино были герои с отклонениями, но в "Джокере" — мастерский сценарий, искусная режиссура и выдающаяся актерская игра прямо растворяют нас в психически нездоровом человеке.
Отчасти это мода на всевозможные меньшинства. Когда ЛГБТ и квиры поднадоели, решили поднять на новую высоту людей с психическими расстройствами. Теперь залезем к ним внутрь и прислушаемся. Как музыканты сейчас в поисках новых звуков аккомпанирующие инструменты превращают в солирующие, так и мнения людей с диагнозом сейчас модно использовать в общественных дискуссиях. Ярчайший пример — шведская девочка экоактивистка Грета Тунберг.
В фильме "Джокер" значимой общественной фигурой становится человек со справкой, а один из симптомов этого пациента — внезапный и внешне беспричинный смех, вплоть до конвульсий. Здесь — явно невпопад. Звучит жутковато.
Семьи у героя никогда не было и нет. Правда, трогательно ухаживает за мамой. Та — тоже пациент психлечебницы. Поначалу мы столь проникаемся всем этим, что и дальше нам невольно хочется оградить главного персонажа от всех грядущих неприятностей. Когда его избивает компания черных хулиганов в каком-то заваленном мусором проулке. Когда его увольняют с работы за то, что подаренный коллегой пистолет для самообороны вдруг выпал на пол в разгар детского утренника в больнице. А потом — когда в завязавшейся драке в вагоне метро, причиной которой стал как раз приступ смеха, Артур в клоунском гриме расстреливает троицу своих обидчиков ровно из этого пистолета.
Мы и здесь неизбежно солидарны с нашим героем. Он же — больной, он же — неудачник, его же жалко, и он мстит. Двоих прикончил на месте, за третьим гнался по перрону и добил, выпустив всю обойму. Жертвы — белые воротнички, успешные молодые люди. Новость разлетается по городу, но люди вдруг тоже, как и зрители, в большинстве своем сочувствуют убийце. А клоунские маски становятся символом стихийного протеста — протеста неустроенных против состоятельных.
Тем временем герой продолжает убивать тех, кто причинил ему боль: собственную мать душит подушкой на больничной койке за то, что та жестоко обращалась с ним в детстве. И мы тоже вроде как должны понять беднягу. А позже он жестоко расправляется и со своим другом — за то, что тот подарил ему пистолет, а как раз из-за злополучного пистолета, что выпал, клоуна и уволили. Режиссер фильма и здесь говорит нам, что убийство оправдано и по правилам. "Несмотря на то что Артур — злодей, он жил по определенным правилам: наказывал лишь тех, кто делал ему больно", — сказал Тодд Филлипс.
Наказывал – значит, убивал. Так у сочувствующей публики формируется правило: тех, кто делает вам больно, можно убить. И это — просто. По крайней мере, так выглядит идеология фильма "Джокер".
А в конце картины Артур оказывается в прямом телеэфире как гость студии на юмористическом шоу своего кумира-ведущего, которого блестяще играет Роберт де Ниро. В последний момент перед выходом к телекамерам просит представить его как Джокера. Роберт де Ниро так и делает.
Поначалу от безысходности Джокер задумывал в студии покончить с собой. Мол, на миру и смерть красна. Для этого в студию берет с собой пистолет. Но там вдруг его понесло, он признается в убийстве трех человек в метро, а потом ему не нравятся уточняющие вопросы ведущего, и смертельные пули летят уже в него.
Анархия на улицах достигает апогея. Протестующие в клоунских масках, и Джокер — их герой. Толпа вырывает его из рук полиции и, ликуя, ставит на капот автомобиля, словно на пьедестал. Триумф. Для Джокера это — момент высшего смысла. Полицейских колотят, гвалт, дым и звон битого стекла, а вокруг все в одинаковых клоунских масках как обезличенная масса. Кандидата в мэры города от "богатых" убивают прям на улице. Да и его жену — тоже. Романтика бунта, а мы – внутри и все вместе. Увлекает. По крайней мере, так сделано кино — как заразительная апология бунта.
Да и неудивительно, почему в американских кинотеатрах на сеансах "Джокера" усилены меры безопасности. Ведь все помнят, как еще в 2012 году на показе фильма "Темный рыцарь" зритель, вдохновленный разрушительной идеологией Джокера, прямо в зале перестрелял 12 человек. Сейчас обстановка еще хуже. И вот как говорит об этом сам режиссер "Джокера".
"Когда где-нибудь в моей стране в очередной раз происходит вспышка насилия, все бросаются на искру, на инициатора. Но никто не озвучивает другую истину: мы сидим на пороховой бочке. Об этом надо говорить, и об этом говорит наш фильм — о силах, которые изначально превращают Артура Флека в Джокера. Все начинается с детской травмы, а продолжается в плену социально-экономической классовой системы, которая фактически существует в США и которая охватывает весь мир в целом. Тот, кто вынужден переживать эти факторы во всей их суровости, может стать Джокером", — считает Тодд Филлипс.
В этих словах и признание несправедливости системы, и предостережение о бунте. Но в кино бунт как апофеоз. В жизни, где либеральная модель так и не смогла сократить разрыв между бедными и богатыми и тем самым создать в обществе баланс, все по-другому. Бунт безжалостно подавляется резиновыми пулями, водометами и слезоточивым газом. И поскольку давление в скороварке прибывает, то и "Джокер" столь привлекателен.
И действительно не на пустом месте. Ведь, с одной стороны, современный мир чудовищно несправедлив. Лишь за последние 20 лет состояния богатейших мультимиллиардеров планеты увеличились кратно и достигли астрономических сумм. Вот, например, тройка богатейших. Все – американцы: Джефф Безос, Билл Гейтс, Уоррен Баффет. Их суммарное состояние перевалило за невообразимые 300 миллиардов долларов. И они богатеют за счет среднего класса. В то время как бедные так и остались бедными. С другой стороны, призывы к революции, которая еще ни одну страну не сделала богаче.
Революции, тем не менее, продолжают будоражить умы интеллектуалов. И "Джокер" — как раз манифест революции, поэтизация бунта и слома со стороны интеллектуалов, которые в ходе революций всегда и первые ее жертвы. Так было в свое время в России, когда весь наш либеральный класс — от чиновников, купцов и промышленников до лучших писателей и поэтов — сначала раскачивали императорский трон, а потом закончили на плахе либо в эмиграции. А царство справедливости, к которому они звали, не наступило. Так было и в Германии, где интеллигенция поначалу чуяла свежесть в Гитлере, увлекая за ним народ, а в итоге все обернулось варварством и большой кровью. И это — закон: интеллектуалы, моделирующее будущее через слом, сами оказываются его жертвами.
Да и сейчас, запуская и превознося фильм "Джокер", интеллектуальный класс стреляет себе в колено, ведь кино лишь подхлестывает волну протестов, что катится по миру: от Франции, Чили и Ливана до Гонконга и даже Ирака. И везде эти закрытые лица — косынками, балаклавами или масками, включая клоунские. А картина-номинант на 16 "Оскаров" "Джокер" героизирует и оправдывает анархию, словно это решение. Страшно.
Может, поэтому-то журнал богатых The New Yorker изо всех сил пытается обесценить кинокартину. "Тематическая бессвязность "Джокера" неотделима от его эстетической пустоты. Феникс то предается мрачным раздумьям, то ликует, то вычурно танцует в нижнем белье или в костюме, то кипит от ярости, то ежится от ужаса, а то и вовсе переигрывает с нелепым акцентом. В любом случае складывается впечатление, что он не слетел с катушек, а просто сбился с толку и потерял ориентиры. Он не играет роль, а просто демонстрирует свой арсенал актерских трюков, но при всей их зрелищности они лишь украшают персонажа, который больше смахивает на пустую рамку. "Джокер" дарит зрителям редкую цепенящую пустоту", — пишет издание.
Но проблема-то несправедливости, как мы говорили, есть, и она никуда не делась. Да, анархией не решается, но тогда как? А так, как предлагает Россия: не через раскол и культивирование ненависти одних стран в отношении других, на чем просто зарабатывают нынче, а через объединение усилий в решении глобальных проблем, будь то бедность, сохранение природы, изобретение новых лекарств или борьба с терроризмом. Вот путь. А "Джокер" — фильм знаковый. И сверхмощный. В том смысле, что последствия не просчитываемы. Даже авторами.
