Каковы они, странности погоды на Крайнем Севере России?
За 80 лет наблюдений такой "жары" на Крайнем Севере еще не было. Это погодное баловство не всем идет на пользу. Зимняя дорога, что пролегает по замерзшей Оби, официально так и не открылась. Тундра отрезана. Поселки — в изоляции. Но транспорт все равно ходит запретам вопреки.
В село Яр-Сале мы отправляемся поздно вечером. Ехать будем почти всю ночь. "Трасса", как называют ее местные жители, пролегает через зимник. Нам предстоит преодолеть 168 километров, 14 ледовых переправ. Это как минимум 6 часов в пути. На Крайнем Севере, отправляясь в дорогу, обычно ничего не загадывают. По пути могут быть сюрпризы. Вот начинается метель.
Вездеход набивается до отказа. 10 пассажиров с огромными тюками. Последней в набитую машину садится ненка с маленьким ребенком. Перевозить детей по зимнику строго-настрого запрещено, но ведь ребенка не оставишь.
Алексей — частный перевозчик. На большой земле их называют "таксистами". Чтобы управлять такой машиной, нужна категория "А2" — тракторист. Перед выездом на зимнюю дорогу стравливает воздух из шин. Колеса становятся мягче, идти по бездорожью — легче. Спуск на реку прегражден шлагбаумом. По центру — кирпич: въезд запрещен. В сторожевой будке — охрана. Не должна впускать и выпускать машины на лед.
Вездеходы к шлагбауму даже не подъезжают — идут в объезд. Охрана на это закрывает глаза. На Обь выезжают не только внедорожники, но и грузовики, десятитонной массой давят на хрупкий лед.
Так как дорога закрыта, ее не чистят — накатывают. Тонкий лед на переправах слоится, под ним — вода. Может произойти несчастный случай. Такое уже было: в реку провалился груженый "КамАЗ", водитель и экспедитор утонули в ледяной воде.
Мы проехали на вездеходе. Образовалась полынья, из которой сами же с большим трудом выбрались. Теперь наглядно можно увидеть, чем опасен выезд на эту зимнюю дорогу. Будь у нас другой транспорт, наверняка бы ушли под лед.
В продавленной колее буксуют вездеходы, застревают грузовики. Но эти опасные рейсы остановить невозможно — люди вынуждены рисковать. Кроме этой дороги есть вертолеты, но купить билет практически нельзя. Очередь занимают в 5 утра.
Только по зимнику можно доставить продукты в отрезанные ледовыми переправами поселки. Цены в магазинах не выросли — космически взлетели. Еще осенью сметана стоила 120 рублей, сегодня — уже 150. За пачку плавленого сыра нужно отдать 400 рублей, молоко — полторы сотни. Говяжьи ребра — почти 700. Виноград красный — по огненной цене — 540. Перевозчики взвинтили расценки на 30%. Они ведь тоже рискуют. Почти сутки трясутся по ухабистой нечищеной дороге.
Тушенку из оленины скупают про запас. Мясные консервы выпускают в этом же селе. Оленина тушеная стоит дешевле замороженного мяса, но по вкусу не хуже. Сдабривают луком и лаврушкой, отправляют в варочную печь. Половину своей продукции завод отправляет в Финляндию. Но из-за плохой дороги — проблемы с доставкой, из-за плохой погоды — с сырьем.
"Мы ощутили большую нехватку поголовья. В этом году сказалось на убойной кампании. Каждый год забивали порядка 40 тысяч голов. В этом году забили всего 26", — рассказал директор завода Евгений Мальцев.
Бизнес Жени Вануйто тоже построен на оленях: она из шкуры лезет вон, чтобы достать оленью шкуру. В пошивочном цехе идет производство нюков — это шуба для чума. Еще шьют бурки, малицы, ягушки — национальную ненецкую одежду. Для пошива одного нюка нужны 46 оленьих шкур. А государство заказывает по сто меховых полотен в год. Чтобы достать материал, нужно ехать на Север. В своем районе со шкурами плохо.
Олени сами добывают себе корм. Как здесь говорят, "копытят". Осенью и весной прошлых лет поверх снега выпадали дожди. Образовывалась ледяная корка, пробить которую животное не может. Голод стада подкосил. Оленевод Евгений Пырирко потерял треть стада. Восстановить пока не получается.
Теплая зима — это небольшой запас дров, которые в тундре итак в дефиците. Печь стараются топить как можно реже, ведь на улице всего минус 20, тепло. Спят под малицей — это верхняя одежда из оленьих шкур — и согреваются чаем, который пьют исключительно из блюдца, чтобы быстрее остывал.
В мире обсуждают глобальное потепление. На Ямале у него свои проявления: белая сова в этих широтах уже редко гнездится, исчезают лемминги, зато мыши-полевки и красные лисы с юга переезжают на север.
Александр Соколов, старший научный сотрудник, замдиректора Арктического научно-исследовательского стационара ИЭРиЖ РАН, снова отправляется в тундру — окольцовывать белых песцов. Полярным лисицам надевают специальные ошейники, чтобы следить за их миграцией. В России этот вид к исчезающим не относится, в Норвегии внесен в Красную Книгу. Экосистемы разные, но изучать их надо сообща.
"Надо изучать. Посмотрите на карту ЯНАО. Это половина Франции. Во Франции 12 тысяч человек изучают оленей, бабочек, лягушек. Во всей Франции. У нас здесь — 2,5 человека. О чем можно говорить? Какие ответы? Какое надувание щек на камеру? Да ничего мы не знаем", — возмущен Соколов.
Ведь жили здесь когда-то мамонты. Тайны их обитания раскрывает вечная мерзлота. Причина исчезновения доподлинно до сих пор неизвестны. Но одна из научных версий гласит: резкое потепление климата, когда тундростепи сменили болота, оставили животных без еды.
"Однозначного мнения среди ученых пока нет, что будет с полуостровом Ямал. Из-за того, что мерзлота будет деградировать, вода, которая заключена в мерзлоте, будет просто вытекать, грунт будет оседать. Есть предположение, что полуостров может уйти под лед. Но процесс этот очень небыстрый", — отметил Ярослав Камнев, старший научный сотрудник, заведующий сектором криосферы Центра изучения Арктики.
Вечная мерзлота, уходящая вглубь на двести метров, постепенно тает. За последние 10 лет температура повысилась на 2,5 градуса. Но это вовсе не означает, что вся 200-метровая толща лет через 50 непременно исчезнет. Заглядывать так далеко вперед ученые не берутся. В этом погодном уравнении много неизвестных. Для ненцев самым точным прогнозом по-прежнему остаются народные приметы, что за много веков еще ни разу их не подвели.
