За последние полвека, эта армия воевала как никакая другая: три войны, ставившей под угрозу само существование государство Израиль. Две глобальные армейские стратегические операции в пределах соседей, два восстания на олимпийских территориях. Все они закончили сержантскую учебку. Сегодня они встречаются у генштаба. Юноши и девушки. Институт в этой стране — половина населения. Отношения сложившиеся здесь, сохраняются на всю жизнь. В Израиле от армии не бегают, отсрочки освобождения даются лишь тем, кто действительно не может служить.
"Только серьезный диагноз: сахарный диабет, эпилепсия, инвалидность вы не сможете сказать, что у вас плоскостопие и рассчитывать на отсрочку. Вам просто подберут такую службу и такую часть, где вы сможете служить стране не подвергаю риску собственное здоровье", — говорит Юлий Вайсберг, представитель пресс-службы армии обороны Израиля.
Есть, правда, в Израиле и привилегированная каста. Это религиозный район Иерусалима. Черный сюртук, черная шляпа и учить — это позиция униформы, заменяет здесь армейскую. По законам учащиеся, и это, скажем так, иудейская семинария, получают отсрочку. И потому десятки тысяч обитателей этого района здесь учат тору с молодых ногтей до седых.
"Подчас будет найдено хотя бы один случай дедовщины или что-то похожее на дедовщину, все командир отстраняются и часть просто перестает существовать, распустили часть и части больше нету", — рассказывает Влади Бахрат, лейтенант, инструктор учебных танковых курсов.
Влади Бахрах — инструктор командирских танковых курсов вспоминает, как несколько лет назад стало известно, что в одной из инженерных воинских частей при посвящении солдат и молодых призывников валялись в грязи. Часть немедленно расформировали, руководство уволили из армии, офицеров и виновных отдали под суд. Это был приказ командующего: выжигать дедовщину каленым железом. Но то, что они здесь называют дедовщиной, выглядит вполне "по-вегетариански" — без крови и отчаяния. И даже такие случаи за последние 10 лет можно пересчитать на пальцах одной руки.
"Можно тебя хорошо похлопать по спине или там не садись без меня кушать, но не до драки или что-то такое. Иногда может быть говорили, ничего такого нет — ни драки, ничего", — рассказывает сержант израильской армии, дивизия Голани.
Эта идиллия сложилась не в одночасье, каждая новая война заставляла командование вновь возвращаться к вопросу дедовщины. После Синайской кампании – 1956 года, после шестидневной операции 1967 года, после самой опасной для государства войны Судного дня, в 1973 году, вырабатывались все новые механизмы преодоления дедовщины. Политическое руководство страны от Бенгуриона до Ариэля Шарона — прекрасно понимала: армия противостоящая внешнему врагу, должна быть сплоченной. Солдаты с оружием в руках не могут и не должны издеваться друг над другом.
"Мы знаем о солдате все, как он жил за пределам гарнизона, чем болел, в каком состоянии его семья, его родители, нуждаются ли они в деньгах или в лечении. Чаще всего мы приходим за информацией домой к нашим солдатам", — говорит Лея Тамир, военный социолог, сержант.
Это будничные тренировки элитной бригады. Изнурительный кросс, марш-броски, стрельбища. Так они работают каждый день по 11 часов. Но если представитель специальной армейской службы решит, что этого или этого солдата надо отпускать домой — 1-2-3 раза в неделю, никто из командиров не сможет этому помешать. Вообще возможность бывать дома, ночевать дома в израильской армии предоставляется многим и часто. Не в боевых частях рядовые уходят, так как после работы уходят офисные служащие, оставляя только дежурных. В боевых частях и на закрытых базах положенный солдату отпускной минимум 2 дня и максимум 28 дней.
"Конечно, при такой связи с домом с гражданскими организациями, в казарме трудно создать закрытую атмосферу дедовщины и насилия", — рассказывает Юрий Беренштейн, командир подразделения военной полиции, майор.
Связь с домом и с внешним миром у солдат постоянные. Почти у каждого в кармане мобильный телефон. Им нельзя пользоваться лишь на построениях, во время занятий и спецопераций. Местные телефонные компании ввели даже специальный тариф — солдатский — для частый разговоров с домашними.
"Нам тоже часто звонят солдаты по специальной горячей линии, пытаются решить личные проблемы и проблемы с командирами. Мы просто обязаны разбираться и помогать", — говорит Менахем Менаше, полковой раввин.
Полковой Раввин Минахим Минаше проверят соответствие сегодняшнего гарнизонного обеда с требованием кашрута. На обед, кстати, не хотят сроем. Здесь вообще не делают того, что делать бессмысленно. Есть отведенные на еду часы, и те, кто свободен, могут этими часами воспользоваться. Офицеры и рядовые едят в одной и той столовой, за одними и теми же столами, из одних и тех же судков. Солдат здесь такой же гражданин и он не может есть хуже, чем командиры.
"Каждый солдат, когда он призывается, еще на бакуме, в первый день своей службы он получает такую книжечку, в которой написаны телефоны и адреса — вот именно тех служб вне армейской службы, в которые может обратиться. Есть солдаты, которые обращаются, скажем, к средствам массовой информации напрямую. То есть, в очень известную в армии в Израиле журналистка, которая занимается армейскими вопросами, солдаты, которые напрямую к ней", — говорит Влади Бахрат, лейтенант, инструктор учебных танковых курсов.
Вечером, в боевой части, на границе с Египтом, где каждый день изымается партия оружия и караван с наркотиками. Это пустыня — край света. Но связь этих ребят с внешним миром не только телевизор, не только мобильные телефоны: и интернет и контакты с прессой разрушают. Делают невозможным сокрытие неуставных отношений.
"По Уставу солдат может обратиться во военную полицию через непосредственного командира, но мы обязаны принимать и рассматривать анонимные жалобы, посланные нам по электронной почте или по телефону", — рассказывает Юрий Беренштейн, командир подразделения военной полиции, майор.
Военная полиция, подчиненные Юрию Бириштейна ведут расследования уже уголовных правонарушений. Чаще всего это сексуальные домогательства или хищения. Но 80 процентов их работы — это профилактика. Полицейские без предупреждения приезжают в часть, беседуют с солдатами, анализируют обстановку.
В канун трагической войны Судного дня, в 1972 году, израильский парламент ждал еще один институт, обеспечивающий достойную жизнь и качественную службу солдата — Комитет по солдатским жалобам.
Этот Комитет совершенно независим в своей деятельности, в нем работают некогда высокопоставленные военные и очень опытные адвокаты. В Комитете обращается либо сам солдат, либо его ближайшие родственники, при чем, в любой форме, будь то звонок по телефону или письмо непосредственно на сайт Комитета.
Никто из этих молодых бойцов бригады не должен прятаться или бегать по инстанциям. Любая их жалоба, в том числе и на собственного командира, будет рассмотрена Комитетом за 14 дней.
"Никто не может ограничить солдата в гражданских правах, он в казарме должен быть также защищен от унижения и произвола, как он защищен от них у себя дома или у себя в университете", — говорит Эли Гервиц, адвокат.
Но даже это не главное. Есть основной рецепт от дедовщины. Израильская армия построена по принципу — делай как я, введенным в Устав легендарным генералом Меиром Амитом. Этот принцип позволяет бороться с дедовщиной эффективнее, чем военная полиция армейского раввина и Комитет по жалобам вместе взятые. Командир любого ранга здесь бегает, стреляет, подтягивается или обедает вместе со своими солдатами и в гарнизоне, и на фронте, и потому выражение "отцы — командиры в израильской армии", совсем не фигуральные.
