И вот теперь отправимся к внуку одного из участников тех боев: к Бараку Обаме. В канун Дня Победы он пригласил нашу съемочную группу к себе в Вашингтон: в Белый дом. И записи этого интервью не помешали даже электродрель или рубанок там какой-то, который вдруг затарахтел за стенкой.
- Господин президент, спасибо за это приглашение.
- Спасибо, что приехали.
- У меня сразу несколько вопросов о том важном, что есть в отношениях США и России сейчас, и я надеюсь, мы и обсудим, но сначала я хотел обратиться к событиям, которые имели место 65 лет назад. Наша страна потеряла в той войне 20 с лишним миллионов жизней, и 70 % тех потерь СССР пришлось именно на Российскую Федерацию. В общем, когда мы в России говорим "Вторая мировая война", нам сразу всё очевидно. Но Вторая мировая – важнейшая тема и в Америке. Что вы рассказываете о ней, например, вашим детям?
- Я действительно начну с личного. Мой дед во Вторую мировую воевал в рядах армии генерала Паттона. А мой двоюродный дед, брат моей бабушки, был в числе тех, кто освобождал Бухенвальд. И мы, в нашей семье, очень чтим эти воспоминания наших родственников. Что касается общего вообще для всех праздника 9 мая, то это напоминание о том, какие невероятные жертвы принес тогда Советский Союз и о том, сколь крепким был альянс Соединенных Штатов и народа России. Возьмём нашего посла в Москве, Джона Байерли. История его отца вообще поразительна. Солдат армии США, он попал в немецкий плен, бежал и вышел на передовые части Советской армии, в рядах которой и продолжил воевать. Это вообще символ того, как наши совместные усилия позволили тогда раздавить фашизм. Наш тогдашний союз был одним из самых важных военных альянсов всех времен.
- Тогда вопрос в контексте той "перезагрузки", которая идет между сегодняшними Россией и Америкой. А кто сегодня наши общие враги?
- Совершенно очевидно, что один такой враг – это терроризм. Сразу же после терактов в московском метро я позвонил президенту Медведеву и заверил его в том, что Соединенные Штаты готовы к любой работе, которая по мнению Москвы имеет смысл, чтобы помочь найти виновников этого ужасного преступления. А совсем недавно была попытка теракта у нас, в Нью-Йорке. И, я думаю, это сигнал для нас: происходят ли такие события в Москве или в Нью-Йорке, наши страны должны работать вместе. Чтобы террористов выслеживать, их сети разрушать, а источники их финансирования – истощить. Поодиночке ни одной сране с этим не справиться; всем надо работать вместе. И я очень рассчитываю на то, что сотрудничество между Соединенными Штатами и Россией в этом вопросе будет всё только углубляться.
- Однако, помимо этого, я думаю очень важно, чтобы "перезагрузка" отношений США и России касалась не одних только вопросов безопасности.
- Конечно же, таких вопросов хватает. Конечно же, я очень горжусь подписанием нового договора об СНВ и нашими усилиями по сокращению наших ядерных арсеналов. Но мы с президентом Медведевым обсуждали и то, как бы нам подтолкнуть и наши торгово-экономические связи. Как мы можем помочь с продвижением в России инноваций? Какие высокие технологии создать новые рабочие места и повысить уровень жизни людей?
И там, и там?
- Да, и в России, и в США. Вообще, это та сфера, в которой нас ожидает много работы и большое сотрудничество. И я очень доволен тем, что мы создали президентскую комиссию из 16 рабочих групп: от вопросов энергетики до высоких технологий. Недавно я пригласил президента Медведева посетить США в конце июня. Мы надеемся, что он сможет посетить не только Вашингтон, но и, например, "Силиконовую долину", чтобы посмотреть, как здесь у нас налажено взаимодействие между университетами и венчурным капиталом, как бизнес смог выйти на необычайные изобретения, которыми мы все теперь пользуемся.
- Благо вы упомянули договор об СНВ, у меня вопрос: когда мы его ратифицируем? И каковы шансы?
- Я надеюсь, что мы сможем его ратифицировать в этом году. С нашей стороны.
- Это сделает еще нынешний состав Конгресса или это будет уже после после перевыборов?
- Мне бы хотелось, чтобы это произошло до выборов. Понятно, что там много технических вопросов, и Сенат захочет всех их изучить. Но мы собираемся побыстрее представить сенаторам и текст договора, и все необходимые приложения и разъяснения. И надеемся, они быстро всё это изучат и согласятся с тем, что это очень важный шаг в деле того, как США и Россия выполняют свои обязательства в рамках Договора о нераспространении и по сокращению наших ядерных арсеналов, параллельно с нашей совместной работой по тому, чтобы свои обязательства по нераспространению выполняли и другие.
- Да, в этом и был смысл подписания Договора по СНВ: и нам самим сэкономить деньги, но и убедить в нашей последовательности остальной мир. Однако, в свете последних заявлений господина Ахмадинеджада, на этой неделе, удается ли нам убедить тех самых "других"?
- Ну, знаете, я думаю, что Иран и Северная Корея – это два особых случая. Большинство стран в мире признали ключевые принципы Договора о нераспространении ядерного оружия. А именно, что обладатели ядерного оружия должны бы постепенно от него отказываться, а те, у кого такого оружия нет не пытаться им обзавестись, но что при этом у всех есть право на мирный атом. Этот принцип был признан многими странами. Взгляните, например, на ЮАР. Там, было дело, уже достаточно далеко продвинулись в разработке ядерного оружия, но потом решили, что это нецелесообразно. Северная Корея и Иран – два случая отклонения от нормы. Это страны, которые настойчиво попирают международные правила и резолюции Совета Безопасности ООН; они не сотрудничают должным образом с МАГАТЭ. И меня очень радует сотрудничество между США, Россией и другими государствами-участницами формата "пять плюс один" относительно оказания давления, а то и введения санкций, которые необходимы, чтобы вынудить Иран выбрать более разумный путь, который вернет эту страну в международное сообщество.
- Подписав Договор по СНВ, и сделав другие шаги в рамках "перезагрузки", мы достигли лучшего взаимопонимания. А вот как это взаимопонимание можно конвертировать в нечто осязаемое в такой конкретной сфере, как европейская безопасность? Ведь НАТО – это решение для тех, кто в него входит. Но это не решение для таких самодостаточных стран, как Россия. Так что же делать?
- Свои предоложения относительно новой архитектуры безопасности в Европе выдвинул сейчас президент Медведев. Мы их изучаем. Я отношусь к ним очень серьезно. А на данном этапе, думаю, самое важное посмотреть, можно ли восстановить доверие в отношении существующих институтов – доверие в какой-то момент утраченное. Я, например, выступаю за более систематический характер консультаций между Россией и НАТО, чем это было в течение последних нескольких лет. На мой взгляд все стороны в Европе, все члены НАТО, заинтересованы в прочном, взаимовыгодном сотрудничестве с Россией. Есть ряд ключевых принципов, которых мы должны придерживаться в рамках сотрудничества: уважение территориальной целостности международно-признанных границ; осознание того, страны сами, суверенно решают, кому быть их союзниками; непринятие самого понятия "сфер влияния", будь то сферы влияния США, Европы или России. Таковы общие принципы. И вот если возвращаться к вашему предыдущему вопросу, то сейчас реальные угрозы благоденствию России и США, как никогда ранее схожи. Это связано с действиями игроков, которые не являются государствами. Это связано с распространением ядерного оружия. Это проблемы природных катастроф. Это связано с экономикой, где кризис вроде греческого может повлиять на весь мировой рынок. Это все такие вопросы, по которым в наше время надо друг с другом не биться, а друг с другом сотрудничать. И, я вижу, что президент Медведев признает это. Он произвел на меня очень сильное впечатление. Я думаю, он сильный лидер и хороший человек, очень вдумчивый. Мне очень приятно иметь с ним дело, и, я полагаю, мы установили по-настоящему доверительные отношения, которые принесут плоды, приведут к успеху и в ходе переговоров и бесед, которые нам еще только предстоят в последующие годы.
- Я воспользуюсь тем, что вы сами вышли на Грецию и экономический кризис. У меня в канун этого с нами интервью выдался здесь, в США, свободный день и я поехал на рыбалку в штат Мэрилэнд. И встретил там человека по имени Дейв Шаубер: капитана судна, с которого мы и рыбачили, и с которым мы разговаривали. Я там поймал рыбу весом 24 фунта, но мы с ним поговорили и про экономику. Дэйв рассказал мне, что в кризис число его клиентов уменьшилось на 30 %, а вот горючка выросла в цене на доллар за галлон. А я в свою очередь подумал, что мне в Америке теперь по карману как раз много больше: из-за того, как по отношению и к вашему доллару, и к евро в последнее время все только больше укреплялся наш российский рубль. Каково, по-вашему, будущее доллара, с учетом обстоятельств глобального экономического кризиса? Вы бы хотели видеть доллар более слабымхотя, может, для американской аудитории это и прозвучит не очень красиво – или более сильным? Где вы в этом вопросе?
- Мой основной принцип – это сфокусироваться на основах экономики. Стоимость валют определяет рынок. Думаю, если у нас будет сильная экономика, у нас будет сильный доллар. Только что и мы, и весь мир прошли очень трудную полосу. Но теперь мы наблюдаем стабилизацию: экономика США медленно, но укрепляется. И, кстати, укрепляется такими темпами, что, если бы вы мне задали такой вопрос год назад, я бы тогда сказал, что на такую стабилизацию времени потребовалось бы больше. Я очень озабочен положением дел в Европе. Но, я думаю, что и европейцы относятся к своему положению очень серьезно. Греция предпринимает очень серьезные меры, по крайней мере, они предложили план очень серьезных мер. И если мы сможем стабилизировать ситуацию в Европе, это будет очень хорошо и для США, и для России. Но ключевой момент сегодня – это степень интеграции всех экономик. Вот поэтому США активно продвигают мысль о важности такого формата, как "большая двадцатка". Мы должны признать, что Китай, Бразилия, Индонезия, Южная Африка, все эти страны, которые традиционно считались "периферийными", находившимися в стороне от принятия экономических решений, теперь все находятся в центре. А еще есть Индия. Это всё страны с крупными национальными экономиками. И события, происходящие там, будут влиять на нас так же, как события в Москве или Нью-Йорке будут влиять на них.
- Значит, "большой двадцатке" суждено заменить "большую восьмерку"?
- На мой взгляд, будет переходный период, но "большая двадцатка" олицетворяет экономическую структуру будущего.
- Что ж последнее. Вообще, сидя напротив президента США, ограничивать себя в беседе не хочется, и все-таки наступает черёд последнего вопроса. И он будет о проблемах усыновления. Лично я не согласен с теми, кто говорит, что вот, мол, американцы целенаправленно убивают русских детей. Это не так. Абсолютное большинство детей, усыновленных из России, живут в Америке хорошо. Еще более важно то, что все больше и больше российских сирот усыновляют сами россияне. И всё-таки проблема есть. Здесь, у вас, 17 усыновленных американцами российских детей убиты, погибли. И тем более тема усыновления зазвучала после того, как недавно американская приемная мать отправила в Россию с записочкой, одного мальчика Артема Савельева в Россию. Что делать?
- В начале скажу, что, конечно ужасно то, что произошло с этими маленькими детьми, которые серьезно пострадали. Преуменьшать тут нечего. Но, как и вы сказали, американскими семьями были усыновлены десятки тысяч российских детей, и абсолютное большинство из них здоровы, и у них хорошо складывается жизнь. Как бы то ни было, есть основания задуматься над тем, как политика должна быть направлена на защиту интересов детей не важно где они живут, в США или России. Мы организовали двусторонние переговоры нашего Госдепартаментом с коллегами из России, чтобы выработать соглашение, оговаривающее все вопросы. Я думаю, это конечная цель. И у меня, как у отца двух детей, просто сердце разрывается, когда я думаю про тех беззащитных детях, которым пришлось вновь и вновь проходить через столь тяжелые испытания. Но, как вы сами подчеркнули, очень важно признать тот факт, что в подавляющем большинстве случаев усыновление было для детей наилучшим вариантом. И мы хотим, конечно же, устранив недостатки, сохранить и всё лучшее, что было наработано.
- Господин Президент, большое вам спасибо.
- И я получил удовольствие. Благодарю Вас.
