На этой неделе исполнилось 65 лет всенародно любимому режиссеру и артисту Никите Михалкову. Среди прочих Никиту Сергеевича поздравили Дмитрий Медведев и Владимир Путин. Его колоритная личность не оставляет равнодушным никого, и даже у самых заклятых его врагов есть картина, снятая Михалковым, или сыгранная им роль, о которой хочется сказать только хорошее. Об итогах прошедшего года и планах на будущее ведущая Эвелина Закамская побеседовала с самим мэтром в студии "Вестей ФМ".
Закамская: Добрый вечер, Никита Сергеевич. Очень рада вас здесь сегодня видеть.
Михалков: Добрый вечер.
Закамская: Никита Сергеевич, каким вам показался последний год? Каким он был для вас, для страны? Много интересного произошло и в вашей творческой карьере, и в вашей творческой жизни, и вокруг. Что бы вы отметили?
Михалков: Ну, вы знаете, так как-то трудно. Тяжелый год был. Первый год без отца, так сказать, в физическом смысле. Абсолютно неожиданная для меня реакция на нашу картину, которую я считаю картину очень важной, очень важной. И вторая часть, которую мы должны выпустить, я считаю ее очень важной для сегодняшнего дня. Во время, когда мы теряем иммунитет, и расслоение нашего общества, и постепенное исчезновение сострадания друг к другу, слышания друг друга, для меня это, так сказать, была большая неожиданность, что это было так принято. Хотя я тоже понимаю, что не все так просто, и, по большому счету, довольно много было организовано из этого, так сказать, из этой волны неприятия и как бы избиения фильма.
Закамская: Для вас действительно было неожиданностью, что фильм "Утомленные солнцем-2" понравился не всем?
Михалков: Ну, вообще для меня никогда не бывает неожиданностью, что мои картины нравятся не всем.
Закамская: Вы сказали: это было неожиданно.
Михалков: Нет, для меня было неожиданностью другое. Когда я понял, увидел и понял, что "мочить" картину начинают за три месяца до ее выхода, вот это для меня было неожиданностью. Вы можете думать что угодно про мое кино, осуждать его…
Закамская: А мне понравилось.
Михалков: Нет, ну я сейчас говорю, так сказать, обобщая. Но нельзя, неправильно, ни то что несправедливо, а нечестно, пользуясь тем, что тебя могут услышать или прочесть, говорить о картине, которую никто не видел, что это мерзость. Это нечестно. Я в этом вижу не отношение, скажем, к фильму или к чистому искусству, или исследование, или, так сказать, вкусовые пристрастия, а я в этом вижу нацеленную пропаганду против этой картины, то есть против точки зрения. Это несправедливо.
Закамская: А не против себя лично?
Михалков: Или против себя. Ну, понимаете, я думаю, что там глубже, там глубже.
Закамская: Ну как могли узнать точку зрения, не видя картины еще? Мне кажется, что здесь роль личности была. Нет?
Михалков: Ну, это же не только здесь происходило. Это происходило во Франции, в Англии, это происходило в Европе. И я здесь вижу более глубокие корни, нежели просто, так сказать, человек, завидующий, что у меня рост 185 и зубы свои. Я сейчас не про это говорю. Там более серьезные и более далеко идущие планы. Кстати говоря, я попросил моих друзей из Института социальных исследований проанализировать. Очень интересный материал, очень интересный!
Закамская: Ну а что?
Михалков: Не скажу. Пусть это для вас останется…
Закамская: После второй части скажете, после второй части?
Михалков: Да, после второй части скажу.
Закамская: А что со второй частью все-таки? Она же должна была в ноябре выйти.
Михалков: Мы заканчиваем ее. Нет-нет, я хочу, как и первую, точно так же ее начать катать. Я не вижу необходимости корректировать как-то свои действия в связи с тем, что кто-то что-то про это говорил. Я уверен в том, что мы сделали, Ирина, я уверен в этом. Не потому, что я потерял, так сказать, контроль над собой. Я не верю. Вот я как верующий человек, я не могу представить себе, что восемь лет Господь давал нам снимать картину для того, чтобы мы сняли мерзость, я в это не верю. И я не могу поверить, что тысячи человек, которые работали со мной, не хотели заканчивать съемки. Вы знаете, что такое, когда ты снимаешься в картине или снимаешь ее, кого-то снимаешь? И два месяца – уже во! А мы снимали восемь лет. И в последний съемочный день, уже все снято, 600 тысяч метров пленки – все снято, через такое прошли, ужас! И последний день, ну все вроде. "А вот мы еще хотели снять такую деталь…" Не хотят люди заканчивать работу, не хотят.
Полностью интервью с Никитой Михалковым слушайте в аудиофайлах.
