Виктор Пелевин. Ананасная вода для прекрасной дамы. Издательство Эксмо. 2001 год.
Я люблю Пелевина. Как ни странно, за художественность. Ранние рассказы, повесть "Желтая стрела", "Чапаев и Пустота" - это, несомненно, красочные и ароматные художественные миры. Еще Пелевин чудесен внезапностями. Эффектными, как в цирке, сюжетными поворотами и развязками.
Всего этого нет в его новой книге. Есть юмор, который можно было бы назвать фирменным пелевинским, если бы не грустное понимание, что и здесь далеко до прежней искрометности. Например, шутку о том, что "распятие это внутреннее еврейское дело" можно было еще четыре года назад услышать от телеведущего Владимира Соловьева.
Тем не менее, на шутках все и держится. Шаламов говорил о Бабеле: убери метафоры и эпитеты все пропадет. В случае нового Пелевина – убери хохмочки и шутейные рефлексии – ничего не останется. То есть это не совсем проза, или вернее проза особого типа.
Книга Пелевина занятна пропорциональным соотношением красок и суждений. Книга интеллектуальная, но малохудожественная. Люди не изображаются, а обозначаются. Книга остроумная, но сюжетно схематичная. События не изображаются, а называются.
Книга оставляет впечатление поспешности. Возможно, сроки, обозначенные издательством, поджимали. Конечно, едва ли все было написано сразу набело. Постоянные отсылки к сайту "Викиликс" автор мог вставить в текст уже перед подписанием в печать. Актуально получилось с "Викиликсом"? Ну да. Остроумно? На прежнее остроумие времени похоже не оставалось.
Читать Пелевина с его компьютерными и техническими построениями мне было сложновато и скучновато. Куски, составляющие книгу, неплохо смотрелись бы в журналах типа "Техника – Молодежи" или "Знание - Сила". Вероятно, он и сам это понимает, и рядом с воспоминанием об этих журналах неожиданно возвращается к лиризму, дает художественно обаятельное описание деревни с горящими окнами. Пелевин тут и тонок, и тих, и изящен, и тоскливо-пронзителен. Настоящий. Художник, как и когда-то. И мысль, как и бывало раньше, следует за образом, а не наоборот.
Шел бухой человек по заснеженному двору к выгребной яме, засмотрелся на блеск лампадки в оконной наледи, поднял голову, увидел черную пустыню неба с острыми точками звезд – и вдруг до такой боли, до такой тоски рвануло его к этим огням прямо с ежедневной ссаной тропинки, что почти долетел.
А вообще, у нового Пелевина ничего не удивляет. Развлекает неполиткорректная, хотя и амбивалетная, политическая сатира. Но нет никаких внезапностей. Даже в остросюжетном рассказе "Тхаги", уже публиковавшемся журналом "Сноб".
А все же самый человечный текст в книге - "Отель хороших воплощений". Грустный, жалостный, безжалостный. Быть может, секрет Пелевина в мастерстве человечно, то убаюкивающе-мягко, то взрывчато-весело излагать бесчеловечные концепции. За это я его любил.
Новый Пелевин, увы, не такой. Но все равно ведь неплохой? Ну, понятное дело: во сто крат лучше большинства других современных литераторов.
"Книги" с Сергеем Шаргуновым на радио "Вест ФМ"
