Режиссер, народный артист России Никита Михалков, автор манифеста просвещенного консерватизма заговорил об Украине. Вывод у него как у либерала: не надо туда идти русской армии. Но какие при этом Михалков применяет аргументы? Об этом он рассказал в интервью "Вестям в субботу".
- Никита Сергеевич, нахожусь в "ТриТэ" — творческо-производственном объединении, созданным Вами, впервые. На стенах — портреты царей. Я не понял последовательность. С одной стороны – реформатор Петр Первый, с другой — либерал Александр Второй. Вы тоже вдруг стали опасным либералом. Согласно Вашим недавним высказываниям, не надо воевать, надо быть спокойнее с Украиной. Почему?
- Налицо ясная и печальная истина. Вы обратили внимание, насколько нереально несговорчиво все происходит? Разговор идет, и история построена не на том, чтобы закончить этот конфликт, а на том, чтобы его продолжить. А почему надо продолжить? Потому что это — прямая возможность Соединенным Штатам Америки сохранить доллар. Долг в 17 триллионов — это мощный долг, а рынок Европы, согласно представлению американцев, должен работать только с американцами. И 500 миллиардов которые — это рынок между Европой и Россией — должны быть перенаправлен туда. Снимаю шляпу перед американцами.
- Они очень умеют крутить миром в своих интересах.
- Господь сделал так, что они окружены водой от всех конфликтов. И где хотят, они принимают участие. Они стали ядерным зонтиком для Европы. А теперь они хотят, чтобы Европа с ними расплатилась. Теперь нужна им помощь Европы.
- У меня был разговор с одним очень честным и хорошим парнем, который спросил: "Что же мы не пересекаем украинскую границу?" Я говорю: "Давай рассуждать. Тебе не нравится то, что происходит в Киеве?" Он говорит: "Не нравится". "То есть нужно, чтобы пошла армия?" Он говорит: "Да". "А куда она должна дойти? — спросил я. — До Днепра или до границы Словакии и Польши? А что будет в тылу? Партизанская война? Будем воевать?" "Нет, пожалуй", — сказал он. Мало кто об этом задумывается.
- Война с Украиной — это полное зазеркалье. 21 февраля могло все кончиться. Янукович полностью расписался в своей беспомощности. Я не испытываю к нему никаких добрых чувств, про него все понятно. И я абсолютно понимаю людей, стоящих на Майдане. Они не хотят коррупции, хамства.
- Им было против чего протестовать.
- Правильно. Меня очень интересует вопрос, куда теперь пришедшие к власти украинские политики денут "Правый сектор" (запрещена в РФ)? Можете представить, что Порошенко ему скажет: "Все, разоружайтесь"? Знаете, что будет? Мы все прекрасно понимаем. Второй вопрос, который мне кажется очень важным, касается Крыма, который всегда был русским. Здесь мы автоматически будем агрессорами. Здесь нам и жалеть будет некого, кто будет с нами?
- Вы имеете в виду в случае перехода границы с восточной Украиной?
- Да. То, что происходит, ужасающе. Гениально сказал Тимур Тамерлан: "Храбрость — это всего-навсего терпение в опасной ситуации".
- А как это можно физически сделать? На восток Украины брошены большие силы. Украинская армия мобилизовалась, созданы новые части. Что делать? Выводить на территорию России тех, кто не собирается там жить, и забыть об этом?
- Я думаю, что забыть об этом не получится. Представьте себе, что разгромили вашу страну, пришли люди и провели "зачистку". Пойдет месяц, два, год, пять лет, а это никуда не денется. Это вопрос времени. При первом же удобном случае вы дадите по затылку бейсбольной битой тем, кто это сделал. Невозможно существовать в славянской стране без любви, а люди никогда не полюбят тех, кто разрушил их жизнь. Учтите, что там вся промышленность завязана на Россию.
- Наверное, так и запад Украины был обречен на то, чтобы рано или поздно восстать?
- И отколоться. Абсолютно верно.
- Это было давно заложено?
- Априори это было и с Прибалтикой. Если насилие неизбежно, нужно расслабиться и получить удовольствие. Мы никогда не сможем галичан заставить полюбить русских. Что приобретает Европа в лице Украины, которая сейчас с распростертыми объятиями ждет ее? Украина подписала документ об ассоциации и стала свободной. Что получает Европа? Голодную, разрушенную, абсолютно несовместимую с европейским менталитетом страну, которая будет говорить: "Одну секундочку, вы нас разрушили, мы за вас воевали..." Европа чуть-чуть потерпит, и начнется что-то другое, но это тоже не имеет значения. Имеет значение только одно — гигантское желание, с точки зрения американской логики справедливое, оторвать Россию от Европы. Оторвать Европу от любой зависимости по энергоносителям и по всему остальному. Любой! Cланцевый газ, космос... Для того, чтобы Россия осталась со своими богатствами у себя, как скупой рыцарь. Я художник, а не политик. Допустим Владимир Путин позвонит Обаме и скажет: "Барак, ты чего, давай поговорим, это же несправедливо, вы убиваете наших".
- Не будет такого разговора.
- Я говорю гипотетически. А разговор такой: "Слушай, Барак, давай посмотрим, насколько это выгодно тебе, нам, Европе? Тебе на Европу наплевать, но а как насчет наших отношений?" Как может этот разговор осуществиться? При одном условии: если у тебя есть право, правда и сила.
- Кое-где с силой произошел перебор. Не знаю, спонтанной была Ваша реакция или нет, но когда украинец вышел получать приз на МММКФ, он призвал к тому, чтобы утихомирить страсти и освободить Олега Сенцова, задержанного в Крыму, которого обвиняют в подготовке взрыва, Вы среагировали, выйдя сами на сцену, и сказали, что Путину послание ушло. Почему Вы решили сказать это?
- Он — режиссер. Я не знаю, виноват он или нет, это дело следствия, но не сказать ничего неправильно. Это цеховая солидарность. В данном случае я поддержал Украину по другой причине. Я считаю, что первый секретарь Союза кинематографистов Украины совершил отважный мужской поступок.
- Приехав в Москву?
- Да, в этой ситуации он приехал в Москву, получил приз за актрису, сказал то, что хотел. И было бы неверно его не поддержать.
- После гибели репортеров ВГТРК российский журналистский цех посчитал нужным сказать, чтобы ополченцы освободили задержанных ими украинских журналистов.
- Правильно, а как по-другому? Перед началом фестиваля у меня был разговор с президентом, я рассказывал, что украинские коллеги не приехали. Он сказал: "Вы должны выразить солидарность с теми, кто подчинился грубому политическому насилию и не смог приехать". Я абсолютно с ним согласен, потому что в этом смысле это действительно правда. Ты вынужден сделать так по каким-то причинам, не зависящим от твоего творчества, вероисповедания, но ты художник. Это зависимость, которая очень унизительна. Поэтому я считаю, что мы абсолютно правильно выразили солидарность с теми, кто не приехал, и в этом смысле это совершенно совпадает с желанием выступить в защиту Сенцова.
Никита Михалков считает, что закон о запрете ненормативной лексики в произведениях искусства, который вступил в силу с 1 июля, необходимо подкорректировать.
- Русский мат — величайший памятник культурный и языковый памятник. Нигде в мире нет такого изощренного, роскошного, красивого, смешного, жесткого, жестокого языка, как русский мат. Ивану Бунину, когда он стал академиком Академии словесности, было поручено составить антологию русского мата. Он собирал материал по всей стране. Ему присылали свои заметки Красноярск, Тобольск, Кострома, Ярославль, Тверь... К нему приехал на дачу сын Толстого Илья. Он, это мне рассказывал Корней Иванович Чуковский, и классифицировал эти красоты. Он сказал: "Иван Алексеевич, вы всю Россию берете в свои помощники, а я только туляков. Я буду тульским вас крыть, а вы — всем остальным". И жена Бунина была рефери. И Толстой выиграл. Вы можете себе представить, чтобы два таких человека занимались каким-то мерзостным, отвратительным, грязным языком, на котором общаются сегодня, против которого я тоже восстаю? Когда с экрана льется бытовой мат, — это омерзительно. Это значит, что у людей нет других слов. Но когда человек бежит в атаку, когда его ранили, когда ему страшно, когда он потрясен!
- Когда "Нормандия — Неман" приехала воевать на фронтах Великой Отечественной, солдаты сначала не понимали команд во время боя. Потом им объяснили, и они стали лучше воевать.
- Станислав Говорухин смешную историю как-то рассказал: построили полк, полковник вышел и говорит: "Товарищи солдаты, вольно" и ушел. "Слушайте, что случилось"? Он ответил: С первого числа ругаться нельзя, поэтому я так". Это ханжество в определенном смысле. В одной летописи XII века было написано, что что-то не получилось, потому что делалось с тяжким, звероподобным рвением. Убережет этот закон детей от того, чтобы они в подъезде, в школе или во дворе не слышали мат? Нет. Это все равно будет. Значит, нужно ограничить безвкусицу. Мне кажется, что есть вкус, такт, талант, а есть безвкусица и бесталанность.
