Стыдно, если День взятия Бастилии прошел впустую. Если жизнь предоставляет повод для праздника, то благородному дону грех им не воспользоваться. Пусть другие трактуют и переписывают прошлое, валяют его как угодно — мы в нашей нерегулярной рубрике "Уроки истории" всего лишь предлагаем повод. Во-первых, завсегда отпраздновать, во-вторых — задуматься. Впрочем, второе — только по настроению.
Итак, несправедливо упущенный большинством сограждан факт: 8 января исполнилось 360 лет Переславской Раде, узаконившей дружеские отношения российского и украинского народов. Упустили и ладно — празднование юбилея вполне растягивается до 27 марта, когда решения Рады были окончательно закреплены договором. О последствиях этого судьбоносного события теперь более судят не историки, а политологи. Ну а мы просто восславим дружбу народов — ценность вечную и несомненную.
А заодно вспомним о последствиях русско-украинской дружбы для московского, например, краеведения. После воссоединения с Россией братская держава получила землеотвод для своего представительства на Покровке — там, где теперь "Макдональдс". И, прежде единая, Покровка, наоборот, распалась на составные — Ильинку, Покровку, и разделяющую их Маросейку. Сиречь Малороссейку, даже после советских переименований оставшуюся улицей Богдана Хмельницкого. В ее окрестностях присутствует Хохловский переулок, усадьбы Украинцева и Мазепы, а центром диаспоры с петровских времен была сохранившаяся до наших дней церковь Троицы в Хохлах.
Взгляните на нее: типичная для своего времени, совершенно московская архитектурная композиция типа "восьмерик на четверике". Все скромно и по-москальски пристойно, как договаривались. Но углы этого самого четверика необычны — в целом по городу они оформлялись плоскими выступами-лопатками, а эти — вообще круглые, оттопыренные, демонстративно вздувшиеся. Если архитектура может говорить, то здесь она просто вопиет о затаенной гордости, о скрытом до времени малороссийском шовинизме, о "есть еще порох в пороховницах", "Галю приходь", "кто не скаче, тот москаль" и так далее. Москва впоследствии отыгралась на Киеве зодчим Растрелли и скульптором Меркуровым, но это уже совсем другая история.
Продолжаем осматриваться: какие еще краеведческие улики хранят седые стены Маросейских окрестностей? Вот, например, древний дом графа Саввы Рагузинского, ныне числящийся №11 по Покровке. Во времена Петра Великого он соседствовал с Малороссийским подворьем и однажды, весной 1718 года, не уместившийся на переполненном понаехавшими гостями подворье гетман Старопадский стал на постой во дворе Рагузинского. Сам Савва Лукич вежливо согласился пожить на даче. Вернувшись, он обнаружил свой дворец разоренным в сущие дребезги.
Оценить прелесть этого момента мы можем благодаря доношению Рагузинского в Государственную канцелярию, с подробным перечнем убытков. Здесь все прекрасно — и прожженные расписные немецкие столики, и побитые ногайками немецкие картины, и пробитые насквозь изразцовые печи (говорят, если по драгоценным муравчатым изразцам стукать рукояткой тяжелого кинжала, то они, лопаясь, издают такое забавное "чпок", типа как пузыри на пакетиках щелкать). Изрубленные пороги и ставни, битые оконницы, включая витражи венецианского стекла, во всех комнатах и на дворе по колено сору и навозу.
Но самое трогательное: "Да над запасной полатою на чердаке кровля черепишная во многих местах проломлена, а по сказке того дома жителей ходили по той кровле гетманские люди за запасом в чердак, печь проломили для того. Всенижайше прошу впредь во оном дворе постою не ставить". В чердаке, то есть венчающем дворец деревянном тереме, наверняка хранились запасы самые деликатесные — сахарны лебеди да фряжские вина. Гетман поставил на лестнице стражу, но гетмановы люди с удалью, достойной молодого Жана Марэ, покрали их через печную трубу.
Есть, есть еще — по крайней мере, был в 1718 году — порох в пороховницах, да и мы не лыком шиты! Архивы сохранили совершенно симметричный документ, относящийся к подвигам русского Великого посольства 1698 года в Англии. Это была официальная делегация из полусотни молодцев, включая самого Петра Первого. Прибыв в Дептфорд, друзья остановились в доме, вежливо предоставленным им адмиралом Бенбоу — тем самым, именем которого назывался легендарный трактир в "Острове сокровищ". По их отбытию, адмирал составил точно такое же доношение об убытках, что и Рагузинский. Нет, еще лучше: здесь кроме избитых мебели, окон и печей, измаранных обоев и попорченных "прекрасных картин" присутствуют разломанные кровати с порванными и прожженными индийскими одеялами, поломанные кочерги и каминные решетки, заблеванный пол и разметанная железная ограда протяженностью в 100 футов. Знаменитый английский газон у дома адмирала также убит, "земля взрыта от прыжков и выделывания разных штук". Богатыри, не мы!
Заметьте, это были не простые русские туристы, а Великое посольство, на досуге друзья не забывали мутить большую политику. Не сомневаюсь, что Англия также отвечала своим многочисленным дипломатическим друзьям радостными гостевыми визитами, либо выездами любителей игры в кожаный мяч. Но политика отдельно, а дружба отдельно — потому что между друзьями это принято, потому что друзья и к этому относятся с мужественным пониманием. Любовь долго терпит, милосердствует, не ищет своего — итак, за Дружбу народов!
