Знаменитые памятники Варварки продолжают менять цвет. В прошлом году перекрашена церковь Георгия, теперь пришла очередь Знаменского собора. Привычно думаешь: ладно уж, спасибо, что живой, не ломают, не портят, а цвет – дело житейское, стерпится.
Но колористика города — вещь тонкая, во многом задающая его образ. Это как разница меж пиджаком черным, белым, и, например, розовым – фасон тот же, а впечатление несколько разное. Хотелось бы понять, кто, как и зачем принимает решения об изменении образа знаковых для города памятников.
Одним из мотивов перемены может быть возвращение к первоначальному цветовому решению. Для ряда стилей существуют принятые, модные в свою пору варианты: классицизм мы привыкли воспринимать желто-белым, московское барокко красно-белым, а петербургское – голубым или зеленым, потому что это цвет Зимнего дворца. Но при ближайшем рассмотрении эти стереотипы оказываются довольно условны, поскольку из правил бывают исключения, а Зимний так и вовсе стал зеленым в середине XX века (изначально он был песочного цвета).
Кроме того, ранний цвет не всегда оказывается самым важным, определяющим для памятника. Как известно, Парфенон в юности был довольно пёстро раскрашен, но в европейскую культуру он вошел седой белокаменной руиной и "восстановить" его первоначальный облик можно лишь уничтожив гораздо более значимый для нас поздний образ. Так что нередко знаниям о "первоначальном замысле" лучше оставаться на страницах научных трудов.
Сколько себя помню, колокольня церкви Георгия на Варварке была голубой. Этот цвет очень шел к её эклектичному, недоготическому, по-хорошему нелепому фасаду, и в то же время четко отделял пристройки 1818 года от древнего храма, выкрашенного в красный. Почему вдруг колокольня стала тоже красной – нам не рассказали, то есть никаких официальных объяснений на этот счет не было. По слухам, реставраторы нашли следы темно-красного цвета, может быть более раннего. Однако другие специалисты говорят, что именно в эту эпоху не было общепринятых цветовых пристрастий, здания могли менять цвет при каждом ремонте, и предпочтение именно первого варианта второму в данном случае непринципиально даже с краеведческой точки зрения.
Тогда же стала желтой восстановленная церковь Климента у Варварских ворот. Цвет классики, неожиданный для барочной постройки 1741 года. О мотивах, опять же, никто не сообщал, остается лишь транслировать кулуарные слухи о том, что цвет – творческая версия архитектора-реставратора, которую было рекомендовано уточнить при производстве работ, но сделать этого не успели или не посчитали нужным.
Теперь, снова внезапно, меняет цвет Знаменский собор XVII века, уже выбелены его главы. Для всех, кто увидел его после реставрации конца 1960-х, он был цвета старого кирпича и в этом значительная часть его очарования. Потому что большемерный кирпич для Москвы как камень для Парфенона: тот самый. На нем хорошо видны реставрационные вставки и видно, что их не много, то есть перед нами вещь, несомненно, настоящая, древняя.
Был лет 15 назад эксперимент с совершенно невнятным желто-рыжим колером, успели замазать только главы. А именно белым собор был в конце XIX века, когда его стены были покрыты штукатуркой и наличники на фасаде также были штукатурными, то есть бутафорскими, устроенными вместо сбитых кирпичных. На западном фасаде и теперь виден отпечаток такого позднего наличника, упраздненного советскими реставраторами – свидетельство ещё одной страницы истории храма. Если собор побелят, оно исчезнет.
Мог ли быть собор белым изначально? Теоретически да, но точно так же мог быть красным – в отчете советских исследователей не сказано об обнаружении изначального цвета. И в любом случае, принятие решения об изменении внешности памятника столь высокого ранга не должно приниматься кулуарно. А вот как это делается в Москве (информация, опять же, добытая неофициально – другой нет).
Перекраска собора – инициатива протоирея Вячеслава Шестакова, настоятеля Патриаршего подворья в Зарядье, частью которого является Знаменский собор. Мотив – возможно, личная симпатия к образу, запечатленному на дореволюционных открытках? Пристройка белого новодельного крыльца к собору в 2015 году (прежде о нём писали: "материалов для достоверного восстановления недостаточно") также была осуществлена по замыслу отца Вячеслава. Белое крыльцо при красном храме, странно – может быть, расчёт на то, что после сказанного "А" придётся говорить "Б". Однако Научно-методический совет при Департаменте культурного наследия не согласовал изменения цвета памятника.
В 2016 барабаны стали белить без согласования, и лишь когда они были побелены, собрался новый Методсовет, вроде бы утвердивший перекраску. В любом случае, решение совета имеет рекомендательный характер, узаконенным оно станет лишь при наличии согласования Управления по рассмотрению документации. Но работы тем временем продолжаются, вероятно, в расчете на то, что отказ от согласования перекраски будет значить необходимость отмывать или вновь перекрашивать главы и крыльцо, что будет довольно хлопотно и скандально. А там, глядишь, и стерпится, свыкнется.
Как известно, в подобных случаях всегда очень важен прецедент. Сегодня белым станет Знаменский собор, завтра чьим-нибудь хотением высветлят, например, Крутицкое подворье, ну а там и до Кремля логически рукой подать. Не первый год идут разговоры о том, как красив был бы он в белоснежном обличье, при том, что исторически Кремль был и таким и сяким – сначала красным, потом периодически белился, и характерно, что после одной из побелок, в 1826 году, французский драматург Жак-Франсуа Ансело сказал: "Белая краска, скрывающая трещины, придает Кремлю видимость молодости, не соответствующую его форме и зачеркивающую его прошлое".
А у меня для инициатив типа "где бы чего бы ещё переулучшить" есть только одно странное объяснение: они зачем-то хотят, чтобы я перестал узнавать свой город. На это, конечно, можно возразить, что любая реставрация является изменением привычной картины и давайте теперь оставим всё как есть и вообще ничего никогда не будем больше менять. Нет, давайте будем, но строго в меру доказанной необходимости. А если ее нет – стоит ли лишний раз ворошить сущности?
Более образованные называют это "вторжением на территорию коллективной памяти города". В недавно опубликованной учёной статье А.С Щенкова и Т.Н. Вятчаниной приводится пример из параллельной итальянской практики. Дескать, передовой опыт учит нас тому, что "реставрационный выбор определяется уважением к памяти поколения очевидцев". В тексте повествуется, о том, как при недавних исследованиях зданий двух известных итальянских театров (в Бари и Неаполе) была обнаружена первоначальная покраска, заметно отличающаяся от той, что существует на протяжении последнего столетия. И поскольку в общую память ряда поколений знаковые для города постройки вошли именно такими, то реставраторами был выбран не ранний, "теоретически более правильный вариант "филологической" реставрации", а привычный поздний цвет. "И город был счастлив".
